— Оль, это нечестно, — вздохнул я. — Во-первых, у тебя рука. И хоть она в гипсе, но лучше не рисковать, а во-вторых… — начал я и замолчал.
— А во-вторых, тебе сказку рассказывать надо, — закончила за меня Ольга. — Ладно, езжай давай, а то твои любимые пробки начнутся, — вздохнула она.
— Да, хрена мне пробки, — я засмеялся. — На метро поеду, я же без тачки.
Ольга молчала. Потом вдруг как-то неожиданно и серьезно спросила:
— Сереж, а ты меня любишь?
— Очень. Очень-очень, — закрывая ей рот поцелуем, мгновенно отреагировал я. Все-таки опыт трех жен за спиной.
— Врешь ты все, — грустно сказала она. — Сволочь ты, — и вздохнула. — Променял меня на куклу.
— Оль! — воскликнул я. — Какая кукла! Я тебя люблю. Я…
— Женись.
Я осекся.
— Вот видишь, — улыбнулась Ольга. — Не хочешь.
— Оль.
— Ладно, езжай. Правда, поздно. Ребенок один там. Позвони вечером.
Когда я вернулся домой, Машка встретила меня рыданьями. «Да что ж такое? — подумал я. — Второй день плачем и плачем».
— Что случилось? — спросил я, обнимая подбежавшую ко мне девочку.
— У меня украли айфон.
— Ну, — удовлетворенно протянул я, — а чего плакать? А же говорил, купим новый. Ты информацию на комп скидывала?
— Они… сказали… что… украла я… аа-а-а, — сквозь плачь с трудом разобрал я.
— Че за бред? Сама у себя, что ли?
— Тебя… в школу… вызывают… у-уу.
Я обнял девочку покрепче и, целуя мокрую щеку, сказал:
— Давай перестанем плакать, успокоимся и расскажем все толком. Потому что все айфоны мира не стоят одной-единственной слезинки моего ребенка.
Маша вдруг перестала плакать и удивленно спросила:
— Все?
— Ну, по крайней мере, два. Тот, который сперли, и тот, который надо купить, — сказал я, доставая носовой платок.
— Три-и-и, — снова зарыдала Маша.
Я засмеялся:
— А откуда третий?
— От Белявской… у-у.
— А кто такая Белявская?
— Ирка… а-а.
— Хорошо, и что про нее?
— Ду-ра-а…
— Не сомневаюсь. Третий айфон причем?
— Ее-о-о…
— Так, Маш! Посмотри на меня. Перестань рыдать!
Маша подняла голову, я начал платком вытирать слезы.
— Все фигня. Успокойся, пожалуйста. Все проблемы с айфонами мы решим. Пошли на кухню попьем водички. И ты мне все расскажешь. Ты же знаешь, я тебя не наказываю. Чего плакать-то? Вон Ольге руку сломала, туфли испортила, и то прокатило.
Зря я это сказал. Рыдания возобновились с удвоенной силой.
— Бли-и-н! — прошипел я, вскакивая и хватаясь руками за голову. — Машка! Стоп! — заорал я и упал перед нею на четвереньки. — Залезай!
— Куда-а-а?
— Мне на спину.
— Зачем?
Плач стал меньше.
— Сейчас узнаешь. Конетерапию делать будем.
— Это как?
— Скакать будем. Залезай, залезай, не бойся.