А пойдешь если вдоль по улице, ну, как к станции идти, к «Березовской», то там еще один пруд, где меньше рыбачили, а больше купались, и березовцы называли его озером, потому что вода его проточная, поступала где ручейком, а где и малой речушкой-переплюйкой с парой мостков деревянных, чтоб удобнее белье прополоскать или воды набрать для огорода вечером. И уходила вода через озеро куда-то вдаль, на совхозные поля загороженные, так что дальше — неизвестно.
Сядет возле ручейка Вася, где водичка повеселее да позвонче журчит, тяпнет очередную свою граммульку, да водичкой из колодца запьет. Водичка-то особая, березовская, нигде на земле слаще и холодней водички нету. Он наберет и с собой прихватит, и носит, пока не закончится, как святую воду. Да, в принципе, она, действительно, для него святая, эта березовская вода. Это уж точно как раньше: вода — Березовская; хлеб — черная буханка кирпичиком, то уже не «Орловский», там, «Бородинский», а «Березовский». В общем, что говорить, — корни.
А с Сашкой Черновым — закадычные друзья. Велосипеды — вместе, рыбалка — вместе. Натаскавши у отцов из пиджаков сигарет, по чуть-чуть, чтобы незаметно было, — не то, что курили, так, дым выпускали, — так тоже вместе в ближайших кустах. И как-то он, Сашка, резко пропал, уехал с родителями с дачи, и все. Лопухов все это сидит и вспоминает, изрядно прикладываясь к своим граммулькам, и где поплачет, где похохочет, — сидит себе, никому не мешая, дышит и радуется. Жалко, сына с собой не взял. Сын тоже любит побродить здесь с отцом, слушая его рассказы о детстве, как бы заново переживая вместе с отцом те события, как бы знакомясь со всеми людьми того времени, как бы заучивая клички каждой здешней знакомой отцу тогдашней собаки. Сын-то очень уж вышел не по годам философ, но разделял, все же, отцовы сантименты, по-сыновьи мягко пожуривая отца за выпивку. Папка все равно хороший, любит сын отца, чего там. А Лопухову стыдно выпивать при сыне-то, вот один тут чаще всего и бродил.
Тут вышла штука. Штука, прямо, нехорошая. Попросили Лопухова написать заявление «по собственному» на работе. Он то ли выпил, что ли, а то ли еще, там, что — никто не разбирался. Ну и уволился, а тут давай, надо еще что-то искать — семья. Пришел в одно место в отдел кадров, стал разговаривать, что да как. Говорят, к начальнику надо, к Александру Витальевичу, с заявлением на подпись. Что ж, надо, значит, пойдем. Зашел в кабинет, и что-то внутри шевельнулось, потому что…
— Так, Лопухов Василий Андреевич? Занятно. Скажите, а Андрей Венедиктович Лопухов вам случайно не родственник будет?