Человек в таком случае рассматривается как динамическая система, которую Л. Бинсвангер назвал «бытием-в-мире» то есть бытием, состоящим в имманентной связи с миром. Буддисты такое невербализованное состояние называют «чистым сознанием», американский философ А. Уотс — «полевым» [30,56]. Психотерапевт, помогая пациенту освободиться от эгоцентрического «кокона», приводит его к такому восприятию Мира, которое освобождает его, от ложных знаний и неадаптивных мыслей. И поэтому можно сказать, что психотерапия — это увеличение степени свободы.
Духовная работа очень сложная, вначале могут быть только отдельные прорывы в виде вспышек и инсайтов, затем она войдет в какое-то усредненное русло, как при обучении грамоте, когда за вещами, событиями (словами, знаками) будет приоткрываться смысл. В этом движении к смыслу рождаются такие высшие потребности, как потребность в любви (любить и быть любимым), потребности в поисках истины, обретении гармонии, красоты, потребности в самоактуализации, творчестве, самосовершенствовании и потребности, или, лучше сказать, тяготении человека к тому, что находится, «прячется» в пределах «тварного» мира, не важно, будут эти потребности удовлетворены или нет, главное, чтобы было движение к ним. Это как будто человек блуждал в темных лабиринтах пещеры и отчаялся, но вдруг увидел полоску света и понял — там выход. Он еще не вышел, ему еще падать, но направление уже обозначено.
3. Восприятие и коммуникации в аспекте духовно-ориентированное психотерапии
Многолик мир, нас окружающий, и многолик человек, как часть этого мира, и всегда есть у людей трепетное стремление выйти на след человека, определить его как объект, определить его место в жизни. Исследователи всматриваются в себя, в окружающих, стараются понять, объяснить человека и, чем рьяней они это делают, тем быстрее живой человек исчезает бесследно. Нет, пожалуй, не совсем бесследно, кое-какие следы остаются. Вот по этим остаткам человек и осмысливается.
Создатели тех или иных школ и направлений в психологии и психотерапии, проследив какую-либо закономерность одного из уровней человека, кричали «Эврика!» и выдавали эту закономерность за всеобщую сущность. Потом у адепта той или иной школы редуцированные знания будто бы наклеивались на внутреннюю поверхность очков, он смотрел через них на пациентов, и ему становилось всё понятно. И вот она — унификация человека, смерти подобна!
В дальнейшем применяются стандартизированные техники, с которыми привычней и легче работать, как будто исчезают симптомы, проблемы и, самое страшное, создается впечатление, что можно сделать человека счастливым… Но при этом исчезает самое главное — индивидуальность, уникальное бытие-в-свободе. И исчезновения этого не видят ни врач, ни пациент. Мы часто апеллируем к объективности, реальности и забываем, что субъективное, имея пусть малое отношение к реальности, в жизни людей все же имеет значимость большую, чем реальность.