Офицеры, по должности выше командиров батареи, жили на квартирах. С младшими офицерами, проживавшими в бараках, общались только по службе, располагая себя на ступеньку служебной лестницы выше. Все держалось на младших офицерах, непосредственно управляющих действиями солдат, в значительной степени, из-за недостатка кадровых, на двухгодичниках.
Ко времени возведения бараков в полку прибавилось младших офицеров, кадровых лейтенантов и даже старших. Один из старших, командир батареи, был переведен из другой части с повышением в должности. Через пару дней остальные три комбата поняли сущность четвертого- никчема и вор. От таких любой командир полка стремится избавиться любой ценой. Самый простой путь-выдвинуть на повышение. Таким выдвиженцем и был комбат-три (третья батарея). Солдатский телеграф стуканул, что никчема утащил прибывшие из ремонта 20 пар солдатских кирзовых сапог и складировал у себя дома, в бараке. Действовали быстро и наверняка- в его отсутствие под дверь его комнаты подсунули смоченный селитрой и подожженный лист плотной бумаги, когда повалил дым, крикнули «Пожар», сломали хилый замок и открыли дверь. Посреди комнаты, в ящике лежали 10 пар еще не проданных сапог и другое барахло. Старшие командиры тут же избавились от позора, перевели вора на гражданку.
Жизнь в гарнизоне располагала к снижению Полезности и Упрощению вместо Усложнения. Вне «зимних квартир» батарейцы сталкивались с реальными опасностями: плохие дороги; дружественный огонь; погодное беспределье; проверяющие и т. п. Внутри все по другому: по часам; по расписанию; по прихоти начальства. Начинаются поиски адреналиновых выбросов: самоволки; пьянство; нарушения дисциплины. Выкаблучивается из дерьма «понятий» дедовщина.
Занимательная история одного ефрейтора. Вместе с батареей заступал он в гарнизонный караул на сторожевой пост-охранять стога сена Госрезерва. Лошадей не было, а стратегический запас сена был.
Накануне в одной из частей убили часового и украли автомат с патронами. Поэтому инструктаж проводил сам начальник штаба полка. Он говорил о бдительности, закончил обещанием отпуска тому, кто отличится в карауле.
Ефрейтор заступил на пост с автоматом без патронов, (на такой пост патроны не выдавали) в 22.00. Около полуночи он уже кричал у ворот двора гауптвахты (там располагался караул) о пойманных нарушителях. Открывшись, ворота превратились в рамку моментальной фотографии.
На переднем плане склонили виновато головы два потрепанных жизнью мужика, позади них оседлал мотоцикл с коляской ефрейтор-малорослик с автоматом на груди. В коляске громоздился рулон сена (или соломы), перехваченный проволокой.