Искусство революции (Авторов) - страница 43

). Раздаётся треск пощёчин. В целях всё той же «экономии» завтракать в барском доме было непринято. За обедом и ужином барыня лично следила за тем, кто и сколько взял себе еды и все семейные, включая и саму барыню, фактически жили впроголодь, часто питаясь почти падалью. Особенно дети, о чём ещё будет сказано. Это один из точных примеров того, как именно шло первоначальное накопление капитала, а не его современное второ-начальное распыляющее накопление путём ограбления общества отъёмом у него его общественной собственности на средства производства его же жизни, свободы, счастья и человеческого достоинства (сам-то метод грабежа-присвоения в сущности своей один и тот же, отличаясь лишь спецификой исторических условий, в которых он применяется).

Самый яркий, острый и вопиющий пример рабства — приведён в главе VIII «Тётенька Анфиса Порфирьевна». Эту главу следовало бы запретить читать детям до шестнадцати лет, а также слабонервным людям, а лживых лже-«демократов» обязать читать её в принудительном порядке под страхом быть подвергнутым тем же наказаниям, которые в ней описаны. Мы же из этой шокирующей своим содержанием главы взяли только рисунок мучений 12-летней девочки — да слова Анфисы Порфирьевны, точнейшим образом выражающие глубокую суть и крепостничества, и капитализма — как и любого рабства вообще:

— Девчонка провинилась, и я её наказала. Она моя, и я что хочу, то с ней и делаю. Так-то. (См. рис. 1).

Это ещё и одно из лучших, чистых и острых доказательств жизненной необходимости, правильности и гуманности диктатуры пролетариата. Она необходима человечеству примерно так же, как больному человеку — медицина, а не мелкобуржуазно-ревизионистское знахарство! Однако оговоримся, что крепостное право — это не только истязания крепостных и дворовых людей или барщина по шесть, а то и все семь дней в неделю, исключая большие праздники (заметим, что чем мельче помещик, тем беспощаднее он гнобил крепостных — вывод: не ходите вы, сограждане к фермерам во работники!). Суть крепостного права гораздо глубже — в насильственно-экономическом (насилием и угрозой голодной смерти!) доведении крепостных людей до их полного отказа от своих личных, людских, человеческих интересов и во всецелом соблюдении лишь господского интереса; во всецелом поглощении помещиками и интересов, и самих жизней, энергии, труда, душ и сердец крепостных рабов. Это лишь сравнительно развитая и «технологичная» форма медленного, растянутого во времени поедания людей, их душ, рабочего времени, здоровья, нервов и т. д., то есть, это лишь технологически и исторически развитая форма старого анти-доброго людоедства; по аналогии с термином скотоводство здесь можно ввести термин людо-водство. Самое распространённое обвинение в адрес крепостных звучит так: