Я вздыхаю и открываю третий ящик. В нем одежда, которая практичнее груды платьев: штаны для верховой езды из оленьей кожи, свитеры грубой вязки, тоненькие легкие майки.
Я рассматриваю свои поношенные джинсы и потертую толстовку. Если я хочу выбраться отсюда верхом, мне понадобится одежда получше.
Достаю штаны для верховой езды, вытаскиваю майку и тонкий темно-зеленый свитер. По бокам и краям рукавов свитера есть кожаные завязки, я тяну за них, чтобы подогнать одежду под себя.
В четвертом ящике лежат плотные шерстяные носки. Я натягиваю их на ноги, шнурую заимствованные ранее ботинки и потуже затягиваю на талии ремешок с кинжалом.
Кинжал! Еще один кусочек пазла, который никак не встанет на место. Если они хотят мне навредить, то почему оставили меня с оружием? А если не хотят, то почему они заперли меня в этой комнате?
Я ничего не понимаю, но в любом случае мне нужно выбираться отсюда.
Только вот единственный путь отсюда – через окно. Из него открывается удивительный вид на конюшню и залитый солнечным светом лес; земля двумя этажами ниже. Я могла бы связать платья в веревку и притвориться, что мое тело способно на подобные выходки.
Я игнорирую еду все утро, но запах меда и свежеиспеченного печенья пропитал всю комнату. Я не ела ничего с прошлой ночи, но меня останавливает страх того, что еда отравлена. Я лежу на кровати в одежде и ботинках и думаю. И все мысли возвращаются к еде.
В конце концов я осторожно кусаю печенье, и оно рассыпается у меня во рту. Теплый мягкий мед и сыр тают на языке. Несомненно, это лучшая еда из всей, что мне доводилось пробовать.
Ничего не происходит, поэтому я наедаюсь вдоволь.
Паника отступает, сменяясь ясной холодной решимостью. Как только я выберусь из этой комнаты, я смогу сбежать от тех двоих.
Я вынимаю телефон Джейка из кармана. Я проверяла наличие сигнала уже много раз, но он так и не появился.
Судя по экрану, сейчас полдень. Рэн сказал, что вернется в это время.
Мои мышцы напряжены и переутомлены, поэтому я вряд ли смогу быстро бежать, но я могу застать его врасплох. Я передвигаю кресло к двери и сажусь в него.
Полное одиночество не доставляет мне ничего, кроме беспокойства. Если Джейк покончил с работой и сейчас находится в безопасности, то к этому моменту он наверняка уже знает, что со мной случилось что-то неладное.
Но если Джейк в опасности…
– О Джейк, – шепчу я, глядя на экран телефона. – Как же мне хочется тебя увидеть.
Телефон ничего мне на это не отвечает.
Что ж, на самом деле, есть один способ увидеть брата. Я захожу в галерею с фотографиями. Джейк не часто делает селфи, да и аккаунты в социальных сетях у него вряд ли имеются, но он время от времени фотографируется вместе с мамой, когда она просит.