— У нас телевизера нет, — буркнул Антип. — Ты штуковину эту в ноздри себе втыкать станешь?
— Ох, ё! — опешил Родька. — Батюшки, забыл совсем! Хозяин, перво-наперво надо телевизор купить. И чтобы экран побольше!
Вот так все и сладилось. Антип и Родька потом еще пару раз подрались, разумеется, выясняя какие-то вопросы, которые были от меня далеки, но в это я уже не лез. Тем более что мне и так было чем заняться. Сначала утрясались документарные и финансовые вопросы, потом обсуждалась последовательность работ, причем меня очень устроил тот момент, что непосредственно на праздниках никто ничего делать не собирался. Ну оно и понятно, майские для русского человека — это святое. А после них я все равно уеду в Москву и сюда буду наезжать только затем, чтобы принять очередной участок работ. Может, это немного безалаберно, но торчать тут все время в качестве наблюдателя у меня охоты нет. И потом — а чего опасаться? Рабочих ведьмы не тронут, они не дуры. Воровать у меня тут нечего, да и Антип вряд ли хоть гвоздь из дома кому унести даст. А непосредственно в том, правильно ли все мастера делают, я все одно не разбираюсь.
Пока суд да дело, весна наконец вступила в свои права и здесь, а следом пришло настоящее тепло. Природа ожила, буквально из ниоткуда выпорхнули бабочки, басовито загудели шмели, а березки радовали глаз своими зелеными плетьми-ветками.
А я, прихватив с собой маленько зачерствевший кругляш хлеба, отправился в лес, в надежде повидать дядю Ермолая.
Повидать — повидал. Правда, для начала, не его, а кое-кого другого.
— Вот мы и встретились снова, ведьмак, — с нехорошей ухмылкой поприветствовала меня бабка Дарья, она же ведьма Дара. — Как не расставались.
Я наткнулся на старую чертовку почти сразу после того, как углубился в лес, бодро вышагивая по знакомой с прошлого года тропинке. Если честно, расслабился, по сторонам особо не поглядывал, неприятных встреч не ждал — и вот результат. Чуть не наступил на свою давнюю недоброжелательницу, которая деловито выкапывала деревянным ножом какой-то клубень из земли, стоя на коленях около высоченной разлапистой ели. Инструмент, к слову, посерьезней, чем мой родноверский «новодел», сразу видно — работа старых мастеров. Ему лет двести, кабы не больше. Как я это понял? Да фиг знает. Просто вижу — и все.
— Не могу сказать, что сильно рад, — я откинул в сторону полу короткой легкой куртки и демонстративно положил ладонь на рукоять своего ведьмачьего ножа. — Не сильно по вам соскучился за зиму.
— Успокойся. — Старуха убрала клубень в холщовую сумку, висящую у нее на боку. — Воевать сейчас не станем. Не тот момент, не то время.