— Вам поступали требования выкупа от похитителей?
— Нет.
Рекмунд увел жену в другую комнату, а потом вернулся в гостиную, где его ждал Хок.
— Расскажите, от чего умерла Эфри. Я должен знать.
— Яд айсонской гадюки в вине. Жертвой должен был стать ее муж.
— Я предупреждала мою девочку насчет рассильцев, но она ничего не хотела слушать, — с горечью в голосе произнесла Джилир, незаметно вернувшаяся в гостиную, — Эфри очень любила Джигрид.
Супруги показали помощнику шерифа снимок своей младшей дочери. С него на Хока смотрела улыбающаяся светловолосая девочка-подросток. Ее нужно найти как можно скорее, возможно, Джигрид еще жива. Хок попрощался с супругами и быстро вернулся во дворец.
В связи с новыми обстоятельствами, связанными с похищением Джигрид, у Хока мелькнула мысль, а что если ребенка похитили не ради выкупа, а для того чтобы шантажировать Эфри? Своих средств у нее не было, и похититель должен был знать об этом. Вино принесли позже, чем Илнио доставил флакон с ядом. Локон, скорее всего, тоже принес он. Если бы вдруг слуга каким-то образом вернулся в комнату и добавил яд в вино, то флакончик забрал бы с собой, Илнио незачем оставлять такую улику против себя и того, кто его послал. Но посыльный не возвращался, иначе попался бы на глаза бдительному Гринли, следящему за слугами в этой части дворца. Тем более что попасть в коридор, ведущий к покоям принца, можно было лишь двумя путями: по коридору для слуг, за которыми следил Гринли, и через основную часть дворца, находящуюся под наблюдением внутренней охраны. Они Илнио не видели. Коллеги Хока уже успели опросить охрану, после того как было найдено тело слуги. Следов борьбы не было. Выходит, что Эфри выпила яд сама. Но кто прислал отраву, и вынудил ее это сделать?
* * *
Узнав, что помощник шерифа получил отчет от экспертов, Эйтан Адальнари поинтересовался ходом расследования.
— Что вы узнали? — внешне принц был спокойнее статуи, но его внутреннее волнение выдавала магия, видимая полудемону. Магическое поле вокруг принца пульсировало.
— Ваша жена умерла от яда айсонской гадюки, принесенного Илнио, который служил вашему брату Бертииру Адальнари. Скорее всего, ее шантажировали, угрожая жизни похищенной младшей сестры. Эфри приняла яд сама.
При этих словах Хока и так мало выражающее эмоции лицо принца застыло. О напряженных отношениях Эйтана с братом во дворце догадывались многие. Но он ни за что бы ни поверил, что брат мог попытаться его отравить. Это не его стиль. Бертиир слишком горяч и вспыльчив. Скорее Эйтана ожидал бы вызов на поединок, если бы их отец категорически не запретил принцам выяснять отношения друг с другом подобным образом еще в детстве.