То смутное чувство, впервые возникшее на Ключевой, вновь вернулось, но Амани сейчас не хотелось думать, копаться в причинах и следствиях, разбираться и строить планы. Он словно бы растворился в живой тишине, наполненной шорохами и шепотом, ощущая совершенно незнакомое ему умиротворение.
И словно в ответ, как в ободряющем пожатии принимают протянутую навстречу руку, — пришла музыка. Она родилась где-то на самой границе слуха, незримой струной, пронзительно дрожащей между тьмой и светом. Она плыла тонкой нитью под высоким чернильно густым небом, билась медным звоном колокольчиков, рассыпаясь золотыми тягучими брызгами гаснущих искр… Внезапный яростный всплеск, и Аман очнулся от наваждения, все-таки осознав, что неявный прозрачный звук — не помрачение, навеянное красотой ночи, и где-то близко не спит еще один человек, творящий в этот миг часть окружающего волшебства.
Юноша поднялся, после минутного раздумья, и направился к выходу, надеясь, что мелодия не оборвется так же неожиданно, как и появилась.
Смуглые сильные пальцы танцевали над корпусом уда, сплетая из трепета струн прихотливый узор песни, а на едва озаренном пламенем лампы узком лице застыло отрешенное выражение. Он был не здесь и не сейчас в этот момент, он прекратил существовать, растворившись в мелодии без остатка, и став лишь одним из камней крепости, чье сердце сейчас вздрагивало под чуткими руками… Стенками чаши, наполненной пьянящим напитком звуков, корнем, взявшим из глубин земли ее сокровенные соки, чтобы навстречу драгоценной россыпи звезд распустились нежные лепестки цветка, словно продолжая меж собою беседу, не прерывавшуюся от начала времен…
И все же, то, что он уже не один, Кадер понял сразу, как и сразу узнал незваного слушателя, хотя тот стоял в самой тени: он был в ущелье, когда князь принял оскорбительный дар.
Хватает же у от рождения испорченных скверной гиен, падальщиков, погрязших в разврате, — наглости и бесстыдства дарить — пусть даже врагу, — мужчину на ложе!! Но дар был принят: пустыня на обратном пути убила бы юношу быстрее, чем трусость его охранников, а единственный удар в собственное сердце и цепи некоторым образом очищали… Всякое может случиться в плену.
Кадер продолжал бездумно перебирать пальцами, нащупывая путеводную нить мелодии, но уже не выпускал юношу из поля зрения. Тот стоял спокойно, не делая попыток подойти, лишь слушал, склонив слегка голову и сплетя на груди руки. На несколько шагов позади него заинтересованно дергал хвостом пантерыш. Кадер в свою очередь тоже не торопился их замечать: он видел мальчика всего несколько раз после…