Смерть Мари убила его. После похорон нн ещё несколько дней не мог прийти в себя и откладывал объяснение с Камилем, понимая, что оно закончится дуэлью и смертью одного из них. Омертвевшая от потери душа стала равнодушной ко всему, отмщение было делом чести, но не потребности мёртвой души. Равно безразлична стала и собственная жизнь.
Жоэль хладнокровно выбрал место и время поединка, привёл в порядок оружие, но когда появился в коллегии в комнате Камиля д'Авранжа, уехавшего из замка за день до похорон, ужаснулся. Он не знал, как выглядит сам, но лицо соперника было страшным. На нём лежала печать ада. Изнурённый несколькими бессонными ночами, совсем больной, д'Авранж подлинно потерял себя. Его сбивчивая и путаная речь выдала всё, пережитое им.
Он полюбил впервые, и страсть снедала его. Очень скоро он заметил, что предпочен Жоэль. К былому соперничеству добавились муки ревности, ненависть и зависть. Камиль не мог отдать Мари Жоэлю. Он любил. Он любил Мари и ненавидел его, Жоэля. Дальнейшее помнил смутно. В замке Ретеля он всем напряжением душевных сил взалкал Мари, не спал три ночи, разрывая простыни, взывая к аду и сатане, готов был продать душу чёрту за единую ночь с ней. Обезумевший, он, уставившись в каминное пламя, начал призывать её, почти не помня себя… Вскоре дверь его спальни распахнулась, и Мари словно в полусне переступила порог. Он возликовал, но тут она назвала его Жоэлем…
Ад помог ему. Ад выполнил его безумное желание, но ад одурачил его. Он смог овладеть только телом, а жаждал её любви. Сатана провёл его: она не любила его. Теперь Ад вошёл в него, душа гниёт и стонет в нём, что он наделал, Господи…
Жоэль молча слушал. Камиль то жалобно просил о прощении, то взрывался в пароксизмах завистливой ненависти, то проклинал Жоэля, то молил о смерти, то снова исступлённо каялся. Лицо его перекашивалось: на нём то появлялась отвратительная в своей порочности улыбка, точно такая же, как и над гробом Розалин, то запредельный ужас. Жоэль понял, что подлинного покаяния в Камиле нет, есть лишь испуг последствий совершённого. Страх кары за грех, но не отвращение к греху, боязнь ада, но не распутства, тёмной болезнью вошедшего в него и растлевавшего.
Сен-Северен вздохнул. Этот несчастный лишил его любви и убил чистое, непорочное существо. Но боль потери, понесённой его душой, была переносимой, ибо он в своей потере остался собой. Душу нельзя убить болью — только грехом. Но что сделал со своей душой этот безумный? Камиль обрёк себя на что-то столь страшное, что худшего наказания ему не вынес бы в самой исступлённой ярости и Королевский суд.