Я качнула с сожалением головой.
- Голубиная почта? Увы, не летаю.
Все стоящие вокруг нас засмеялись. Я, конечно, заметила, что наш разговор с Дмитрием Ивановичем привлек уже множество любопытных, в жажде развлечения окруживших кольцом меня и Шубарова, и на этом обострённом внимании многих людей я плыла уже как на лёгкой скользкой волне, отвечая всё более зло и дерзко.
- Ничего с вами не случится, отнесёте, - усмехнулся Шубаров. Он вырвал из блокнота листок, что-то быстро написал и сложил треугольником. - Как вас зовут?
Я вспыхнула оскорбленно. Неужели он будет потом проверять, отдала или нет. Что за глупый допрос!
- А вам зачем это знать?
- Просто так. Интересно.
- Ну, если просто так, то Алька.
- Гм... Странное имя! - Шубаров взглянул на меня удивленно. - Так куклу можно на-звать. Собаку. Ну, лошадь... А полностью имя как?
Я сделала уничтожающий жест: что поделаешь с чудаком, привязался как банный лист...
- Александра!
- Ну вот это уже другое дело! А то - Алька! Ну, что ж, будем знакомы... А по батюшке?
- А у меня, слава богу, нет батюшки.
- Как так: нет?
- А так. Нет - и не было никогда! - Я шагнула размашисто. - Не понимаете, что ли? Непорочное зачатие... Как у девы Марии.
Стоящие вокруг нас грохнули смехом. Я сама засмеялась. Один Шубаров не улыбнулся. Он смотрел на меня исподлобья, удивительно строгим взглядом. Смял в зубах погасшую папиросу, - от этого на его лицо легла резкая складка; сказал, хмуря брови:
- Нет, это вы, наверное, сами не понимаете, что говорите. - И направился к выходу.
Шёл он прямо и властно, так, что люди перед ним расступались, а тех, кто не сразу его заметил, он легонько отодвигал твердой, сильной рукой. И ни разу не оглянулся. А я молча стояла и растерянно смотрела ему вслед. Мне хотелось крикнуть ему что-нибудь обидное, злое, но я так ничего и не успела придумать: он ушёл слишком быстро.
Хмуря брови, я сердито расстегнула планшет, положила в него злополучное письмо для комбата и щёлкнула кнопкой.
Кто-то кинулся подать мне с вешалки шинель, кто-то предупредительно спросил:
- Вы домой? Можно вас проводить?
Но я с насмешкою обернулась:
- Собак, что ли, помогать отгонять? Так я их не боюсь. Они меня знают!
На улице после света было так темно, что казалось, я прямо с крыльца шагнула в огромное смоляное озеро. Чёрная густая смола прилипала к сапогам, засасывала ноги, влажно дышала в лицо, облепляя мельчайшими брызгами кожу. Ни мостовой, ни тротуара - ничего не видать.
Я шагнула и сразу попала в какую-то ямину, полную той же самой отвратительной смолы, что падала сверху. С трудом выбравшись из неё, я прошла два шага и тотчас же налетела на чёрный, влажный и словно бы тоже измазанный столб: ну, порядок! Теперь-то уж я знаю отсюда дорогу.