Вышла на дорогу, направилась в город, сливаясь с толпой, которая спешила в том же направлении.
В Аридейле оказалось полно стражи. Видимо, Совет магов подстраховывался, боясь, что Лир сбежит или ему кто-то поможет. Наложенные чары я чувствовала еще острее. Тут и мышь не проскочит.
Люди толпились на подступах к площади. Они съезжались сюда из окрестных деревень, ошеломленные известием о предстоящей казни. Мелькнули вдалеке Кассиандр и Лайл, показались испуганные, заплаканные лица моих горничных… Я не стала к ним подходить, пробралась к помосту, радуясь, что на мне капюшон. Мое лицо смотрело на меня с плакатов, в изобилии развешенных повсюду, куда падал взгляд.
Люди, маги, эльфы… Отец Лира и его дядя тоже находились здесь. И как ни пытались, не смогли скрыть боль, таившуюся в глазах. Им тоже придется смотреть на наказание Лира. И выдержать.
На городской башне пробило полдень. На помост взошел Тезуэль.
— Мы собрались здесь, чтобы свершить суд над принцем Лирантанелем Дарсе Винтуриан де Риган. Он нарушил закон и укрыл от нас русалку. Да свершится справедливость!
Только бы не сорваться. Только бы выдержать!
Тезуэль зашептал заклинание, и на помосте появился Лир. Бледное лицо, заостренные скулы, почти черные глаза, в которых застыла боль. Отчаяния не было, страха тоже. На лбу небольшая рана. Нет, его не били, берегли для казни, но всю душу, казалось, вынули. Неужели с ним это сделала я? Лир… Я снова порадовалась, что мое лицо скрывал капюшон, иначе бы себя выдала.
Мой темный принц поднимался по ступеням спокойно. Молчал и смотрел в никуда, даже когда с него стянули рубашку. Палач закрепил его руки в цепях наверху столба.
— Двадцать плетей. А потом каждый желающий может ударить в течение часа, и никто, слышите, никто не имеет права помочь осужденному. Ничем. Ослушника ждет смерть, — громко и властно произнес Тезуэль.
За его спиной в черных плащах с капюшонами выстроился Совет магов.
Первый удар был жестким. Хлыст рассек воздух, опустился на спину Лира, который лишь слегка дернулся, но не произнес ни звука. Красная полоса осталась, словно нечто уродливое и страшное. Я вздрогнула от голоса Тезуэля, считавшего удары.
Я заставила себя смотреть и не реагировать. Боль пронзала все тело, словно били меня. А Лир не кричал, только кусал губы до крови. Его отец и дядя смотрели и молчали, ничем не показывая своего отношения к происходящему, но я знала, как им было плохо.
Толпа замерла. Ни звука, ни шороха, ни вздоха. В тишине эти удары казались особенно жестокими. Никто так и не проронил ни слова, только жужжал шмель где-то над головами. Принца Лира в королевстве все знали, любили за жажду справедливости и защиту. И боялись. Все же темный. А теперь просто стояли и смотрели, как он лишается всего — магии, жизни, малейшей надежды на чудо.