– Нет.
– А тогда, может, тебе нравится папоротник? – Он искоса посмотрел на меня: – Кстати, знаешь, когда папоротник цветет?
– Нет.
– Когда встречает маморотник! – Он радостно взвизгнул и толкнул меня плечом: – Дошло? Ну, папоротник – он, типа, от слова «папа», и если есть папоротник, должен быть и маморотник! Они встречаются и целуются. – И он зачмокал губами.
Я чуть было не спустил на него своего внутреннего берсерка, но сдержался и сказал:
– Есть один цветок, который я обожаю. Венерина мухоловка.
Майлз заинтересованно закивал:
– Правда? А почему?
Я повернулся к нему:
– Потому что она охотится, а потом медленно и мучительно переваривает своих жертв.
Это заставило его заткнуться.
Наконец мы пришли к ущелью. На одной его стене ветер выточил из песчаника волнистые выступы – ни дать ни взять козырьки от солнца. Внизу мерно храпели четыре дракона – золотой, красный и два оранжевых. Свет Фрейи играл на их чешуе, крылья были плотно прижаты к змеиным телам. Из ноздрей при дыхании вылетали клубы белого дыма, похожие на ватные шарики. Другими словами, угрозы для жизни эти драконы не представляли. Набрать чешуи в нужных количествах, понял я, будет все равно что отобрать конфетку у ребенка.
– Ненавижу конфеты, – пробормотал я и стал спускаться по склону. К несчастью для меня, Майлз увязался следом.
Мы были уже на полпути вниз, когда кто-то кубарем скатился по дальнему склону.
Майлз заморгал:
– Эй, это ж Тор! И он…
Тор рванул прямо на драконов.
По-видимому, пинок Громовника и мертвого разбудит. Драконы громко зафыркали и проснулись. Вся их семейка немедленно переполошилась. Могучие крылья взметнулись, и четыре дракона с сердитыми воплями взмыли в небо.
Я бросился под ближайший каменный выступ.
– Ой, какие лапочки! – Майлз таращился на драконов, приставив ладонь козырьком ко лбу и показывая на них пальцем.
– Ты спятил?! – заорал я. – Прячься!
Майлз небрежно отмахнулся:
– Это ни к чему, мой друг. Драконы никогда не нападут на павшего благородного героя из Фолькванга. Это нарушило бы покой здешнего мира. Они просто полетают немного и снова уснут. – Тут на его физиономии промелькнуло беспокойство. – Хотя ты-то не относишься к избранным павшим воинам Фрейи. Так что, если драконы голодны и почуют тебя… Ой, смотри-ка! Редкое зрелище!
– Что?
– Как они изрыгают огонь.
Я едва успел прикрыться щитом, прежде чем оранжевые драконы промчались мимо моего укрытия, выдыхая пламя. Металл раскалился, однако я остался невредим. Драконы стали разворачиваться для второго захода.
– Так-то лучше! – обрадовался я, выпрыгнул из укрытия и рванул футболку на груди. Потом вспомнил, что я ее уже порвал, и перешел непосредственно к берсеркской боевой ярости.