Энрике почувствовал легкий укол зависти.
– А моя трость загорается ослепляющим светом.
Зофья почувствовала гордость, ведь это она сделала трость для Энрике. Гипнос задрал подбородок.
– А моя трость…
Зофья не стала обращать внимание на его слова. Ей было неинтересно слушать, как два парня хвастаются тростями.
В конце улицы, заставленной сувенирными палатками и небольшими отчаянно завлекающими посетителей кафе, виднелась металлическая арка Машинной Галереи. Ее экспонаты должны были привести человечество в новый век прогресса. Рядом с Галереей находилась Выставка Колониального Язычества. Еще с утра Гипнос отправил своих стражников охранять вход, и теперь они расступились, пропуская их вперед. В это ночное время большинство туристов уже покинуло павильоны выставки, чтобы посмотреть салют.
Как и прежде, внутри стояли ряды витрин, освещенные лампами. На каждой витрине была объясняющая подпись и название страны, из которой прибыл артефакт. Зофья достала из сумочки мнемо-жучок.
Стена, в которой был скрыт тескат, возвышалась над Зофьей. При росте в метр пятьдесят она никогда не чувствовала себя маленькой, но сейчас будто сжалась. Зофья видела голограмму, спрятанную в костяных часах. Костяной зал, с большим напольным узором, напоминавшим логарифмическую спираль. Проходы, выстроенные из черепов.
В большинстве случаев она не принимала участия в кражах, а ждала всех в условленном месте, вмешиваясь лишь при необходимости. Она никогда не была на передовой линии и не руководила процессом. Зофья тяжело сглотнула, стараясь не обращать внимания на дурное предчувствие. Все изменилось. Тристан нуждался в ней, и она его не подведет.
Серебряная ткань, которую девушка изготавливала несколько часов, выскользнула из ее рук и упала на пол. Зофья собралась с мыслями, посмотрев на рукава своего платья и сосчитав все стежки. С двух противоположных сторон к стене подкрались Гипнос и Энрике.
Зофья притворилась, что рассматривает один из артефактов на подсвеченной витрине. Затем она тихо прошептала:
– Вперед.
Гипнос и Энрике схватились за края ткани, растягивая ее по всей длине стены. Сама по себе ткань была устойчива к любым повреждениям, но ее все еще можно было оторвать от стены, поэтому она добавила в волокна сотворенный клей. Даже если кто-то окажется в павильоне после их ухода, он не сможет снять ткань с этой стороны стены.
Гипнос и Энрике одновременно стукнули каблуками. В их подошвах были спрятаны сотворенные ходули, которые мгновенно подняли их под потолок. Серебряная ткань вытянулась вверх, как перевернутый водопад, и накрыла всю стену от пола до потолка.