Зофья мельком глянула на неприступную Эйфелеву башню. Некоторые называли ее Вавилонской башней нового века, так как обе они были построены без помощи силы Творения, а их появление ознаменовало начало новой эры. Но ведь люди строили Вавилонскую башню, чтобы добраться до небес и приблизиться к Богу. Зофья не знала, к какому богу мир желал приблизиться теперь.
– Чего этот охранник там застрял? – ворчал Энрике. – Он должен был уйти в восемь часов, а сейчас уже почти девять.
– Может быть, у него нет часов.
Энрике уставился на Зофью.
– Неужели я слышу от тебя шутку?
– Я просто указала на пробел в твоих наблюдениях.
Энрике громко выдохнул.
– Подумать только, а ведь я мог прямо сейчас танцевать во Дворце Сновидений.
– Тебя туда никто не приглашал, ты забыл? Северин сказал, что у тебя неправильное лицо.
– О, спасибо.
– Не за что.
Внутри павильона виднелись очертания каменных храмов, раскидистые листья пальм и шелковые шатры – атрибуты огромной колониальной выставки. Она обещала стать одним из главных развлечений после Машинной галереи и Эйфелевой башни. Если верить газетам, посетителей выставки ожидала встреча с «настоящим африканским племенем в своей естественной среде обитания».
Зофье не понравились эти слова. «Среда обитания». Они звучали так, словно речь шла не о людях, а о животных. Ей казалось неправильным, что их привезли лишь для того, чтобы любопытные туристы смогли на них поглазеть.
– Отвратительно, – сказала она, не понимая, что произносит это вслух, пока не услышала собственный голос.
– Что? – спросил Энрике.
Он последовал за ее взглядом и скривился в недовольной гримасе.
– Часть европейской «просветительской миссии», – тихо сказал он.
Зофья знала значение слова «просвещение», но не понимала, почему в данном случае люди предпочитали использовать именно его. В школе «просвещение» означало продвижение по ступеням развития. Но Зофья видела иллюстрации в книгах про путешествия: величественные храмы, сложные изобретения, различные виды медицины – все это уже существовало в колонизированных странах до того, как на их берега высадились европейцы.
– Их мир не вписывается в здешнюю концепцию.
Уголки рта Энрике опустились, а в глазах явно читалась скорбь, смешанная с чем-то еще.
– Я знаю.
Из прохода послышался звук, заставивший их обоих подпрыгнуть от неожиданности.
– Это Сфинкс, – прошипел Энрике. – Не двигайся.
Зофья замерла на месте, наблюдая за тем, как на противоположной стене вырастает знакомая тень рептилии. Сфинксы должны были возвращать украденные артефакты и подчинялись только Ордену. Сфинкс двинулся дальше. Зофья с Энрике выбрались из своего укрытия, проскользнув прямо за его спиной. Он тащил за собой неудачливого вора: рука несчастного была выгнута под неестественным углом, а запястье сломано под давлением тяжелых челюстей Сфинкса.