Степан Дмитриевич отказываться не стал.
Телячелов, яко лев рыкающий, запечатанный в железную клеть, метался по кабинету от стенки к стенке. События последних дней, часов, даже минут требовали решительных действий. В руки замполита дивизии счастье пёрло, как в сытые времена пёрла рыба на нерест вверх по сибирским рекам.
«Мандаладочка моя, мандалада», – пелось в голове у Телячелова. Мандаладу он переиначивал в мандолину, сладкой музыкой играло словцо, венецианскими прохладами веяло от него. Настало время собирать камни, чтобы выстрелить из пращи прицельно по медному истукану Циркумполярья.
Хорошо иметь нужного человечка в районном аппарате госбезопасности. «Индикоплов, я ведь даже имени твоего не знаю, только звание. Были вместе когда-то в Саратове, залопатили тогда завкафедрой не помню уже чего – то ли марксизма-ленинизма, то ли языкознания. Жаль, я тебе табачку не дал, когда мы в Управлении встретились, пожадничал, каюсь. В следующий раз дам».
Информация была сказочная. «Обнаружен немецкий след», – рассказал Индикоплов по телефону. Далее он поведал Телячелову, навострившему, как овчарка, уши, о немецкой подводной лодке, потопившей в Обской губе «Нацменку». Рассказал об аресте гидрографической экспедиции Северного морского пути во главе с её начальником Плюсниным. «Другой у них начальник, другой!» – проорал про себя Телячелов, услышав такую новость, но вслух орать не решился. Индикоплов фигура тёмная, неизученная, хоть и знакомый. Вроде пешка, но пешка, бывает, проходит в дамки и становится дамой пик, а это чревато. «Резидент, понимаешь, – шептал Индикоплов в трубку, – германских разведывательных органов, по их заданию действовал. У нас тут такое делается!.. Этим чмурикам, Плюснину и его „гидрографам“, фрицы приказали поднять туземцев Щучьереченской и Тамбейской тундры, чтобы потом восстание перекинулось на Ямал и далее, на всё побережье. Мандала-а-а-ада-а-а, – пропел Индикоплов в унисон с мыслями в голове Телячелова. – Они из местных организовали целые воинские подразделения, немцы им на подводных лодках оружие поставляли – и нарезное, и гладкоствольное. Меркулов в курсе. Быков и Гаранин уже работают».
«Гаранин – рука Меркулова. Это плюс. Медведев и Быков тоже. Это уже три плюса. За Дымобыковым стоит Завенягин, считай что лично министр Лаврентий. Это минус, длинный минус, плохой. Но Лаврентий – это НКВД. А Меркулов – МГБ, это плюс. Если коротко – молот и наковальня. Думай, думай, – торопил себя замполит. – Это шанс, пан или пропал».
– Слушай, есть тут у меня человечек, – как бы походя обронил Телячелов, – старшина Ведерников – может, слышал? Нет, не слышал? Ну и не надо. Бдительный боец, наблюдательный, побольше бы таких, как Ведерников. Он недавно изложил мне свои наблюдения, личные. Да такие, аж дух захватывает. Имена там некоторые всплывают, очень интересные имена. И похоже, это связано с мандаладой. Я пришлю тебе его бумагу с курьером или привезу сам. Разберись и передай кому следует.