– Слушай, я вдруг подумал: может, ты мне шрам на мраморе уберёшь? Раз с живого его нельзя, так хоть на статуе от него избавлюсь. Какого дьявола он там нужен?
– Тимофей Васильевич, вы меня простите, но искусство – это в первую очередь правда. Не помню, чьи слова, кажется Чехова. И Ленин их потом повторил. Я понимаю, что правда бывает разная. Одному правда – чтобы красиво, другому – чтобы правдиво. Я предпочитаю второе. Не хочу никого обманывать. И потом, Тимофей Васильевич, ваш шрам – это тот же орден и заслуживает не меньшего уважения, чем другие ваши заслуги. Давайте его оставим. Убедил?
Дымобыков заёрзал задом по дереву, мысль художника пришлась ему по душе.
– Убедил, Степан Дмитриевич, убедил. Если орден, тогда оставим. В этом деле ты командир, а приказы командира не обсуждаются. – Тимофей Васильевич встал и устало разогнул спину. – Ты про правду сейчас сказал, правильно сказал, честно. И что правда бывает разная, тоже верно. Но смотри теперь – ты и я. Ты, Степан Дмитриевич, художник, ты работаешь в одиночку, сам себе исполнитель, сам ответчик за то, что сделал, и перед собой, и перед людьми. Я работаю с подчинёнными. Подчинённый должен быть исполнителем. Он обязан ни секунды не сомневаться в правильности распоряжений власти. Если я ему скажу: «Ты – сука, враг и предатель!» – он обязан согласиться со мной, потому что начальник прав. «Да, так точно, я – сука, враг и предатель, к стенке меня за это». Почему обязан? Потому что каждый в жизни хоть раз, да предал, хоть раз, да обматерил власть – открыто или внутри себя. – Генерал прошёлся туда-сюда по свободному пространству мастерской, остановился перед художником, хитро ему подмигнул и вынул откуда-то из-под кителя небольшую металлическую коробочку. – У меня насчёт прав ты или не прав вот какая штука имеется. – Дымобыков отщёлкнул крышку и показал Степану Дмитриевичу содержимое. В коробочке находилось нечто, очень напоминающее часы, циферблат был только какой-то странный – никаких делений, только две половины, чёрная и белая. И стрелка была одна. – Когда кто-то начинает себя оправдывать, а я знаю, что человек неправ, я кладу перед ним этот прибор и говорю: вот новое изобретение советских ученых, аппарат для чтения мыслей. И прибор сейчас показывает, что ты есть скрытый и молчаливый враг, потому что мысли у тебя чёрные. Видишь, стрелка ушла на чёрную половину? И люди верят – не потому, что наука, а потому, что нет человека светлого целиком и правильного. В каждом человеке водятся черви…
– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался скульптор. – А давайте испытаем на мне. Очень мне любопытно, какого цвета у меня мысли.