Я тут же выпрямилась, как по команде «Смирно».
— Да, сэр. Так точно, сэр, — отрапортовала по уставу.
Да, я не дочь, я солдат. Просто один из его солдатиков, в которые адмирал любит играть.
— Нет, С-с-салли, — легкий шепот подбадривал, но я все равно не верила.
Как нет, если отец, высказавшись, приказал принимать новобранцев и тут же кидать их в бой. Я капитан и обязана бросить в бой неокрепших после многочасового обучения, еще не пришедших в себя ребят. Вернутся лишь сильнейшие. Те, кто успеют переварить ту кашу, которую втиснули в подкорку головного мозга. Я помню, каково это. Мне еще плюсом внедряли универсальный переводчик, который очень долго приживался. Отец делал все, чтобы я стала достойным продолжателем его дела. Он вкладывал в меня много сил и надежд, которые я не оправдала.
* * *
— С-с-салли, ты с-с-сама с-с-свет надежды, — прошептал знакомый мужской голос, но я опять не поверила.
Я кто угодно, но не свет. Мои руки по локоть в крови. Моя душа устала от угрызений совести. Мне нет прощения — я убийца родного отца.
* * *
— Мама, смотри ящерица! — выкрикнула соседская девочка.
Она с большим интересом рассматривала маленькую юркую красавицу, которая забралась на белую стену дома, чтобы погреться на солнышке.
— Да, Эми. А ты знаешь, что если оторвать ящерице хвост, то он отрастет заново.
— Ух ты! — радостно воскликнула Эми, а ящерка напряглась.
Я очень удивилась, словно она поняла, что говорят о ней.
А моя соседка по дому захотела испытать слова матери. Она стала ловить неуловимую зеленую красавицу. Пусть я и была чуть младше, но я, как дочь военного, просто не могла допустить, чтобы Эми издевалась над ящерицей.
— Не тронь ее, — грозно приказала соседке.
Та лишь усмехнулась и оттолкнула меня в грудь.
— Отстань. Я все равно ее поймаю и оторву хвост!
— Не смей, я сказала! — еще тверже приказала Эми, но та лишь рассмеялась.
А я набросилась на нее, так как у Эми практически получилось ухватить за хвост ящерку. Мое вмешательство дало время зеленой красавице скрыться в траве. Соседская девчонка очень расстроилась и выплеснула свое разочарование на меня. Мы долго катались по траве, рвали друг другу волосы, визжали. Разнял нас отец. А затем я была наказана. Ремень очень больно ложился раз за разом мне пониже поясницы. Я ревела, умоляя остановиться. Но отец был непоколебим. И пока я не получила положенных десять ударов, не отступил.
Я потом долго не могла успокоиться, рыдая под одеялом, чтобы он не услышал. Я не понимала, за что? Я же пыталась помочь ящерице, которая не могла постоять за себя. И ее непременно бы поймали и оторвали хвост.