Слова медленно доходили до сознания. Только что Паук запретил мне заводить отношения с кем-либо кроме него? Мысль оформилась и пелена возбуждения тут же начала спадать. Условие на первый взгляд не страшное, постепенно подвергалось обработке мозга.
— А если не соглашусь? — поинтересовалась я, пристально разглядывая линию тонких губ, избегая прямого взгляда в глаза.
— Тогда ты не оставишь мне выбора.
Паук опустился на диван рядом и притянул к себе. Я оказалась прижата лицом к его рубашке и не смогла удержаться, чтобы не вдохнуть чудесный травяной запах. Это объятие было таким домашним и уютным, что совсем не вязалось с предыдущим разговором. Маньяк вновь и вновь ломал любые представления, не давая ухватиться за постоянную эмоцию и выработать четкую позицию. В этот момент мне больше всего хотелось, чтобы секунды чудесной тишины и покоя длились вечно. Всю жизнь вдыхать этот запах, чувствовать неимоверную тягу и получать в ответ горячее ответное желание. Вот только к чему этот самообман? Мечта никогда не станет реальностью.
— Ты… будешь жить со мной?
— Нет, малышка. Но я буду приходить.
Значит, приходящий муж. Или как его еще можно назвать? И я буду обречена провести всю жизнь с убийцей, трясясь от каждого шороха, ожидая его визитов, ограничив себя ради чего? Сомнительного счастья наслаждаться безумным сексом? Надежды, что Паук никогда не решиться занести надо мной лезвие? Неужели он думает, что я соглашусь на это? На самом деле, какая-то часть меня хотела согласиться, хотела быть с ним, смирившись с прошлым и будущим. Но эту извращенную маленькую частичку себя я послала подальше.
— Я могу заложить тебя полиции, — мой задумчивый голос прозвучал особенно ясно в наступившей тишине. Руки Паука легко скользили по моим плечам, оглаживая и успокаивая. Волнения и в самом деле не было, разум полностью очистился, позволив, наконец, начать мыслить рационально.
— И как ты объяснишь им, что все это время покрывала убийцу? Нет, малышка, ты этого не сделаешь, — Паук тихонько засмеялся мне в волосы.
Это самодовольный смех поставил окончательную точку в размышлениях и я решительно выбралась из-под мужского тела. Маньяк не мешал, лишь наблюдал внимательным, колючим взглядом.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему, только не трогай Ганса. Я… сама с ним порву.
Паук удивленно приподнял бровь. Я не стала изображать безумную радость. В конце концов, он должен был понимать, что шантажом обожания не добьешься. Но такая легкая победа моего маньяка очевидно удивила.
— Налей нам еще виски, а я сейчас вернусь, — мой голос почти не дрожал, несмотря на то, что предстояло сделать.