А потом все прекратилось. Боль не ушла на совсем, но свернулась калачиком в уголке, напоминая о себе лишь редкими ноющими отголосками. Вместе с ней исчезли и кошмары, позволяя, наконец, вынырнуть из глубин сознания. Я задышала очень часто, будто и впрямь долго задерживала дыхание, находясь под толщей воды. В открывшиеся глаза ударил яркий свет, вызывающий невольные слезы. Зрение было нечетким, словно упало сразу на несколько единиц. Можно было различить лишь неясные очертания предметов впереди, но детали ускользали от взгляда.
Свет померк, загороженный чьей-то фигурой. Несмотря на помутнение рассудка и общее разбитое состояние, я отлично осознавала, где нахожусь. Паук подошел к кровати и присел на ее край. Возможно, в этом было виновато освещение, но мужчина казался постаревшим. Под усталыми глазами темнели круги, морщинки в углах губ и на лбу обозначились четче, сразу прибавляя ему лет.
— Малышка, ты меня слышишь? — прохладные пальцы осторожно коснулись лица, принося облегчение.
Сил говорить не было, так что я просто медленно моргнула.
— Скоро приедет врач. У тебя началось воспаление. Сейчас должно было подействовать обезболивающее, но это не панацея, — в первый раз в голосе Паука я слышала страх. Всегда уверенный в себе, сейчас мужчина был на грани паники. — Нужно настоящее лечение.
Это сообщение придало мне сил, чтобы заговорить:
— Почему ты просто не убьешь меня?
— Сейчас не время размышлять над такими вещами.
— Почему? — это был явно неподходящий момент для выяснения отношений, но мне все равно хотелось знать. — Ответь.
Вовлекая в эту историю еще одного человека Паук рисковал. Если на спине все действительно так плохо, то доктор может вызвать полицию, тем самым фактически подписав Пауку приговор. Вопрос в том, зачем маньяку такой риск? По логике, он должен был достать стилет и перерезать мне горло, навеки соединив наши души.
— Спи, — мужчина проигнорировал вопрос, а сил на то, чтобы спорить, не осталось.
Послушно прикрыв глаза я провалилась в беспокойную дрему. Если выживу, обязательно узнаю ответы на все вопросы. Через некоторое время сквозь пелену сонливости прорвался чей-то незнакомый голос:
— Кристина? Вы меня слышите?
Надо мной склонялся человек. Щурясь, я с трудом различала его лицо. Мужчине было за пятьдесят. Широкое, с морщинками лицо казалось добрым и приветливым, но глаза выдавали совсем другое: цепкие и внимательные они скользили по мне, словно стараясь запомнить наизусть. Темные, коротко стриженые волосы щедро разбавлены нитями седины, а ото лба начинали появляться солидные залысины. Мое внимание привлек белый халат, донесший наконец до не до конца проснувшегося мозга, что это тот самый доктор, обещанный Пауком.