, обольстившей римского императора Аврелиана.
Он совершал длительные прогулки верхом в пустыне, в направлении Эль-Камышлы, и уезжал так далеко, чтобы не видеть ничего, куда бы он ни устремлял свой взор. Состояние парения между небом и землёй — верхом на своём скакуне, порождало в нём всеобъемлющее и пугающее ощущение власти. Тогда всадник спешивался с лошади и бродил босиком по почве пустыни, которая некогда была пышно разросшимися кущами райского сада, или же садился со скрещёнными ногами и часами медитировал в молчании, с закрытыми глазами, достигая практически полной концентрации, переходя почти что в высшее измерение, как будто в его членах, сопряжённых таким образом, скапливались выжатые соки сил неба и земли.
Пустынный странник обычно возвращался на закате и ужинал в палатке вместе с главами семейств хлебом, солью и жареным мясом ягнёнка, потом просиживал до глубокой ночи, попивая айран и болтая о вещах совершенно пустых и незначительных, таких, например, как беременность верблюжьих самок или цена на шерсть на рынке Дейр-эз-Зора. Именно таким образом он закалял свои силы и оттачивал ум в преддверии самой грандиозной партии, которая когда-либо была сыграна на Земле с тех пор, когда Исав продал своё первородство за чечевичную похлёбку.
Абу Ахмид не хотел признаться в этом себе самому, но в глубине души своей прекрасно сознавал, что с другой стороны шахматной доски находился равным образом опасный и изощрённый игрок, человек внешне невидный и скромно одетый, способный держать под контролем тысячу различных ситуаций, подозрительный и неусыпно бдительный, по всей вероятности, лишённый каких бы то ни было чувств, за исключением самоуважения и осознания незаурядных собственных способностей: глава разведки «Моссад» Гед Авнер. В конце концов, партия будет разыгрываться между ними двоими, и ставкой в игре станет город Бога — Иерусалим.
Кто бы ни вышел победителем, мир не стал бы от этого ни лучше, ни хуже по сравнению с тем, чем он был, но игра шла за победу, отмщение оскорблений, восстановление справедливости.
Через тысячелетия Измаил[14] возвращался из пустыни, в которую его изгнали, чтобы отстоять своё право перворождённого сына Авраама.
Абу Ахмид прожил десять дней в своей палатке в пустыне, затем вернулся, сначала в Дамаск, потом в Амман, чтобы возобновить контакты с людьми, ведущими борьбу на местности: слонами, ладьями, конями его гигантской шахматной доски.
Он прождал несколько «ней в центральной гостинице, пока не получил сообщение, которого ожидал: час и место встречи посреди пустыни, на расстоянии тридцати миль к северо-востоку от станции перекачки нефтепровода Ф7.