— Царица, ты... Ты уверена?
Она посмотрела на него снизу вверх своим особенным, глубоким, спокойным взглядом.
— Уверена. Как в том, что я — Андромаха, а ты — Феникс.
— Но ты ведь видела Одиссея только издали, на поле боя.
— Ничего подобного! Я видела его так же, как сейчас вижу тебя. Он был в Трое, на празднике Аполлона, с Ахиллом и Антилохом. И на стадионе сидел очень близко от нас с Гектором.
Старый придворный чувствовал всё большее изумление. Уже не от того, что обнаруживался такой невероятный, по его мнению, бессмысленный обман, но от того, как немыслимо твёрдо держалась, как спокойно и точно рассуждала эта женщина. «Почему бы ей и не царствовать? — мелькнула у него вдруг странная мысль. — Да не у каждого мужчины столько выдержки и разумения... А людям не докажешь!»
— Но прошло пять лет, госпожа! — осторожно возразил он. — Ты точно помнишь облик Одиссея?
— Помню. Этот... приезжий очень на него похож.
Феникс вздохнул:
— Ну, тогда... Что-то ты могла позабыть, что-то за эти годы могло в нём измениться.
— Могло, — с тем же почти холодным спокойствием сказала Андромаха. — Но есть приметы, которые не меняются. Цвет глаз у человека всегда один и тот же. У Одиссея глаза серые. А у этого человека они карие. И ещё... Эфра! Эфра, ты где?
Они вошли в покои царицы, и рабыня тотчас прибежала на её зов.
— Ты устроила нашего гостя? — спросила царица, опускаясь в кресло, застеленное светлой шкурой рыси, и указывая Фениксу на другое кресло.
— Я всё сделала, как ты велела, госпожа. Сейчас он, кажется, спит.
— А ноги ты ему омыла?
— Само собою.
Андромаха быстро взглянула на Феникса и задала рабыне ещё один вопрос:
— Видела, какой у него шрам на левой ноге?
Старуха покачала головой, с выражением недоумения:
— Никакого шрама у него на ноге нет, моя милая госпожа. Ни на левой, ни на правой.
Андромаха сердито пожала плечами:
— Эфра, ты ослепла! У Одиссея на левой ноге, от колена до самой щиколотки — глубокий, рваный шрам. Я его заметила там, на стадионе. А Эней ещё спросил базилевса, кто из наших воинов нанёс ему такую жестокую рану. На что Одиссей ответил... я даже слова запомнила: «Нет, Эней, никому из троянцев честь этого удара не принадлежит. Это — след от клыков кабана. Я получил рану много лет назад, во время своей самой неудачной охоты!» Так он сказал. Как ты могла не заметить шрама? Он так глубок, что в нём должны были застревать твои пальцы, когда ты омывала ноги гостя!
Рабыня обиделась:
— Ты что-то путаешь, госпожа, либо боги стёрли эту отметину с тела базилевса! Нет у него никакого шрама ни на одной из ног. По крайней мере, ниже колена.