— Нет, так нет, — пожала плечами Андромаха и задумчиво, уже почти не глядя на Феникса, проговорила: — Я очень близко увидела его ноги, когда упала, там, на террасе... И сразу не смогла понять, что меня так поразило.
Ошеломлённый старик несколько мгновений молчал. В это время рабыня, повинуясь знаку своей госпожи, поднесла ему чашу с водой, подслащённой тростниковым соком, и блюдо с сушёными смоквами. Почти не думая, он взял и надкусил один из плодов.
— Но... Зачем ему это может быть нужно? — выдохнул, наконец, Феникс.
Царица вновь пожала плечами.
— Наверное, он надеется, что Пенелопа не помнит цвета глаз Одиссея и забыла про шрам. Она восемнадцать лет не видела мужа, поэтому, кто знает? Другое дело, правду или ложь самозванец рассказал о Неоптолеме? И если это ложь, то что заставило его лгать?
Она помолчала, всё более мрачнея, и добавила совсем тихо:
— Или кто?
Астианакс почти не спал в эту ночь. Его комната была смежной с комнатой матери, и, как ни тихо она плакала, он это слышал... Ещё год назад мальчик тут же прибежал бы к ней, обнял, стал утешать. Или сам бы заплакал. А теперь вдруг понял: лучше, если мама будет думать, что он спит и ничего не слышит.
Под утро Астианакс уснул, даже увидел что-то во сне. Но вот Тарк ткнулся в плечо влажным кожаным носом, и мальчик резко открыл глаза, понимая, что сон прервался. Пёс лизнул его в щёку. Он редко ластился — его ласка обычно означала, что умный зверь чувствует напряжение или слабость хозяина и выказывает ему поддержку. Наверное, Тарк провёл ночь в комнате Андромахи, значит, она всё-таки была не одна!
Мимо постели мальчика осторожными шагами прошла царица. Она глянула через плечо, увидела приоткрытые глаза сына и улыбнулась — ни взгляд, ни улыбка не выдали её — казалось, она вовсе не плакала.
— Спи, спи, сыночек! Тарк, не буди его. Идём лучше со мной. Идём, погуляем!
Обиднее всего Астианаксу было тут же понять, что он, выходит, не до конца проснулся, не то бы вскочил и побежал за мамой. Но оцепенение короткого, странного сна оставило его лишь тогда, когда лёгкие шлепки её сандалий смолкли на ступенях лестницы.
Мальчик вскочил и бросился к дверям, на ходу надевая тунику. Потом бегом вернулся за своими сандалиями.
Ни на террасе, ни внизу, возле террасы, её не было, и Астианакс повернул назад — наверное, она вышла с другой стороны дворца. Внутреннего двора здесь не было — небольшая запасная дверь вела к расположенным на отлёте хозяйственным постройкам и кузнице. Однако раб Гилл, подметавший землю между кузницей и загоном для овец, сказал, что не видел царицы.