– Это правильно. Давай, – Сергеевна сунула плитку в карман замызганного халата. – Ты у нас, как божий ангел, Татьяна.
Мне это так понравилось, даже спать расхотелось.
– Кто у нас не охвачен? – говорю. – Нинка, забирай всю сигаретную «фирму»! Оставь открытую пачку. До утра хватит.
– Танюшка! Слов нет!..
– А ты, Лялька, достань у меня из сумки пакет. И примерь. Вроде бы твой размер.
Лялька залезла ко мне в сумку и достала оттуда пакет с натуральными джапанскими кроссовками на липучках. Тут все отпали! Кроме Сергеевны:
– Хорошие тапочки. Ноги в них не потеют?
– «Тапочки»?! – Еле выговорила Нинка. – Да это!.. Это…
– Королевский подарок, – усмехнулся наш доктор.
Лялька – та просто онемела. Стоит, прижала кроссовки к груди…
С днем рождения, Лялька, – устало говорю я. – Желаю тебе всего самого лучшего. И обязательно в этом году поступить в институт.
– Ой, правда! У меня же завтра день рождения!..
– Сегодня, – поправила я ее. – Уже сегодня.
– Дак налить же надо! – решительно взялась за бутылку Сергеевна.
Но в эту секунду в дверях ординаторской появился больной в застиранном байковом халате.
– Извиняюсь, – сказал он, щурясь от яркого света. – Там, кажется,
Иван Афанасьевич умер.
Нас словно взрывом подбросило!
Ох, и надергались мы с этим Иваном Афанасьевичем! Все пытались вытянуть его с того света. Только появится какой-то проблеск, снова старик от нас уходит. Уплывает Иван Афанасьевич по другую сторону бытия, где уже никому ни хрена не требуется.
Мы с Нинкой ассистируем, путаемся, как слепые котята, но вроде все путем. Лялька тут же, на подхвате. Сергеевна мечется.
Тогда Володя раскрыл ему грудную клетку, взял сердце Ивана Афанасьевича в руку и… Пошел прямой массаж! Зачавкало, слава богу. Заработало…
…Едем из операционной в палату. Я как была в ординаторской босиком, так босиком и шлепаю, качу рядом с каталкой капельницу на колесиках. Нинка на ходу подушку кислородную поправляет. Владимир Александрович за пульсом старика следит. Все кровью заляпаны, маски на шее висят. А вокруг больные. Всполошились, бедняги, перетрусили. И этот стоит – гонец в кальсонах.
– «Умер», «умер»!.. Паникер несчастный, мать твою за ногу, – говорю я ему. – Ну-ка, марш все по палатам!
– Танюша, увидимся сегодня вечером? – тихо спрашивает меня на ходу Владимир Александрович. – Сходим к моему приятелю, посмотрим видео…
Ах, крепенький паренек! Только что в человеческой крови руки полоскал, а уже норовит ко мне под юбку залезть!
– Где же ты раньше был, Вовик? – смеюсь я, а сама слежу, чтобы игла из вены Ивана Афанасьевича не выскочила. – Теперь – хана. Замуж выхожу…