Уже на пороге Гудрон оглянулся. Посмотрел на рукоять нагана, которая торчала из кармана моей разгрузки. Я было подумал — Гудрон посоветует сменить револьвер на что-нибудь более подходящее, а возможно, и что-то предложит, но он сказал:
— Теоретик, ты вот еще что… Выкинь Элеонору из головы, знаю я вас, молодых! — Выглядел он лет на тридцать пять — тридцать семь, не больше. Но произнес это таким тоном, как будто передо мной стоял убеленный сединами глубокий старик. — Иначе только проблем себе огребешь. И чтобы тебе было легче это сделать… знаю я как минимум еще об одном таком случае. Ты понял, о чем я.
— Ну что, все готовы? — Грек покачивался с пятки на носок перед короткой шеренгой из пяти человек. И, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Ну тогда, помолясь и перекрестившись, потопали.
И зашагал к выходу со двора базы. На удивление, рюкзак оказался совсем нетяжелым. Килограммов двадцать, не больше. Что особенно меня удивило, запаса продуктов практически не было. Пара шоколадных плиток — НЗ на самый крайний случай. Соль. Запас тонких лепешек из какого-то местного злака. Бурый порошок, слегка пахнущий лимоном, и все.
Насчет порошка Гриша пояснил, что это — местный аналог и чая, и кофе, и какао, и даже компота. На вкус приятный, тонизирует достаточно, ну и чего еще больше желать? А в ответ на мой вопрос, чем же мы будем питаться, сказал:
— Э-э-э, Теоретик! Насчет еды тут настолько все благодатно, что брать ее с собой — это примерно как в Тулу со своим самоваром.
Что подтвердилось на первом же привале в полдень. Пока Янис со Славой свежевали убитую по дороге дичь, больше всего походившую на страдающую лишним весом кабаргу, сам он в компании с Гудроном, минут пятнадцать походив по окрестностям, принес полмешка местных даров природы.
— Это нам будет вместо хлеба, — сказал Гриша, извлекая из мешка плод, выглядевший как гигантский пупырчатый лимон. — Хлебное дерево пробовать приходилось?
— Приходилось.
Не знаю, правда, за что его прозвали хлебным, если вкус больше всего напоминает картофель.
Но, как бы там ни было, через полчаса они на пару с Артемоном соорудили роскошный обед, основным блюдом которого стало мясо. Много мяса. Причем настолько нежного, что даже удивительно — дикий зверь, и вдруг такое. Затем был отдых, который Гудрон назвал адмиральским часом. Правда, самому мне поспать не удалось, потому что пришлось, как выразился Гудрон, бдеть.
— Это у тебя, так сказать, курс молодого бойца, — позевывая в кулак, сказал он.
Скорее уж дедовщина. Хотя обижаться не стоило. Все-таки в компании я был самым молодым, и для того, чтобы делить все на равных, мне предстояло освоиться и по возможности заработать определенный авторитет. Кроме того, Грек не спал тоже. Он делал какие-то зарисовки в альбоме, с которым, как я понял, не расстается никогда.