— Ты смотри, как заговорил, — Молчан удивленно припод-нял бровь. — Это тебя в школе милиции так научили, или сам где нахватался?
Володаров неопределенно пожал плечами. Просто ему не хотелось признаваться Молчану в том, что здание клуба его пугало. Сохраняя за собой статус человека, далекого от суе-верий, он мог оградить себя от россказней местных про вся-кую потусторонщину, которая им померещилась в тумане, а необъяснимый страх перед заброшенным сараем мог сильно ударить по этому статусу.
Кабинет, в который определили Володарова, был катего-рически пуст. Кроме окна, как верно заметил ранее Молчан, выходившего на соседнее поле, в нем не было ровным сче-том ничего.
— Ну как? — Молчан улыбался настолько широко, насколько только мог, снова на миг превратившись в проны-ру-продавца, пытающегося впарить никому не нужную жил-площадь.
— Что, как? — не понял Володаров.
— Как «что как»? — в ответ не понял Молчан. — Кабинет как?
— Кабинет как? — повторил Володаров, давая себе время подобрать нужные слова, цензурные слова. — Да никак. Здесь же ничего нет. Это пока еще не кабинет, а комната. Мне же даже сесть негде. Как я должен здесь людей прини-мать? А документацию заполнять? Хранить?
— Вот ты, Геннадий Павлович, странный мужик. Я тебе что, должен был все это из воздуха за ночь наколдовать? Ты вчера мне как снег на голову свалился, а теперь еще требу-ешь. Города за день не строятся. Будет тебе и стол, и стул. А если руки дойдут, то может даже шкаф. Только не мороси.
Володаров открыл было рот, чтобы извиниться, но вдруг тишину, к которой после жизни в шумном городе он все еще не мог привыкнуть, нарушил звук открывающейся двери и чьи-то тяжелые торопливые шаги. Молчан тоже их услышал и вместе с Геной выглянул в коридор.
Источником гулкого топота оказался сутулый мужчина. Он быстро ковылял из регистратуры вдоль коридора. Зави-дев Молачана, мужчина нервно помахал рукой и ускорил шаг.
— Никон? — Молчан, не дожидаясь пока незваный гость приблизится, протянул руку для рукопожатия. — Ты чего в такую рань бродишь? Случилось чего?
— Случилось, Валера, случилось, — из полумрака коридора Никон вышел в прямоугольник света, падавшего через ка-бинетное окно, и пожал протянутую руку, затем бросил быстрый взгляд на Володарова и коротко добавил: — Здрась-те.
— Доброе утро, — ответил Володаров стараясь сохранять невозмутимость, хотя делать это ему было крайне сложно. Когда Никон вышел на свет, Гене удалось как следует рас-смотреть его и ничего хорошего он не увидел. Лицо мужчи-ны было обезображено жуткими шрамами, протянувшимися плотной сеткой от правого уха, вдоль скулы и спускавшими-ся по губам к шее. Его левая рука тоже была изуродована. Кисть на ней отсутствовала, а остальная кожа, как и лицо, была покрыта старыми ожогами.