— Маэ, — сладостным голоском попросила я, не в силах сдержать пакостливой улыбки.
И быстрее, чем вышло озвученное время, я уже открывала дверь и уверенно выходила в коридор.
На ногах — не ярко-розовые туфли на запредельном каблуке, что подсунул мне женишок, а мои собственные чёрные кожаные сапоги практически по самое колено. Затем неширокая полоска розовых чулок и сразу пушистая кружевная юбка. Затем кружевное безобразие. На голове два самые настоящих рога, в которые я стянула все свои темные волосы, перевязав их лентами и сделав два пышных банта.
На губах — розовая помада, щёки в розовых румянах, веки — в розовых тенях.
Я вся была… розовой. И от этого осознания у меня сводило челюсти. Но, пересилив собственное отвращение, я заставила себя «счастливо» оскалиться дорогому женишку.
Он вздрогнул. Честно вам говорю! Как стоял, с каменным выражением лица осматривая мои банты на голове, так и вздрогнул! Губы так ме-е-едленно облизнул, кадыком выпирающим дёрнул, гримасу отвращения сдержал с трудом.
— Очаровательно. — Хрипло выдал он в итоге, когда у меня от широченного оскала уже щеки заныли.
— Спасибо! — Не переставая «улыбаться», рыкнула я ему.
Акар губы облизнул повторно, скользнул по мне странным взглядом и криво кивнул куда-то туда:
— Идём? — Спросил неуверенно, ещё раз меня внимательно оглядывая.
И он всё же скривился!
Два-один в мою пользу!
— Пошли, — согласилась я и тут же скользнула к нему под бочок, чтобы вцепиться в его локоть, как клещ, и, преданно глядя снизу вверх, добавить: — любимый.
Эора перекосило.
Да здравствую я!
Прошли мы ровно три небольших шага. А затем Акар как-то слишком легко высвободил свою руку и отошёл на шаг в сторону, даже не глядя на меня.
— Ужинай одна. — Хрипло велел он, созерцаю стену напротив.
Эта стена была нормальной, я в основном личин вокруг его кабинета навешала.
— Серьёзно? — Перестав корчить из себя дурочку, подняла я на него мрачный взгляд.
Кто ж так военные действия ведет? Сначала такое поле действий отстроил, а теперь сдаётся? Вот так быстро? Так просто?
Мне за него стало если не стыдно, то обидно точно. Всё же с платьем, при всём моём отвращении, он неплохо придумал. Наверно, ему было также противно видеть свой дом в этом ужасном цвете. Он ведь и оттенок тот же подобрал!
А теперь отступал. Ну кто так делает?
— Это что, — на меня всё же посмотрели, причем с заметным сомнением, — адекватное выражение лица?
Я в ответ презрительно фыркнула:
— На себя бы посмотрел!
Тоже мне, умник нашёлся! У самого морда вечно недовольная, ещё и на моё выражение лица наговаривает!