Она выбралась из телеги и огляделась, гудя в ритме возбуждения. Говоря Венли о своем желании нарисовать карту мира, Эшонай воображала открытия, связанные с природой. Каньоны и холмы, леса и лейты, переполненные жизнью. На самом же деле в непосредственной близости от них существовало… все это. Дожидалось, пока кто-то его обнаружит.
Вместе с новыми слушателями.
Впервые повстречав человеков, Эшонай увидела маленьких слушателей, которые были при них. Злополучное племя, застрявшее в тупоформе. Эшонай предположила, что человеки заботятся о бедолагах, утративших свои песни.
О, какими наивными были те первые встречи.
Те невольники-слушатели оказались не каким-нибудь маленьким племенем, но частью огромного народа. И человеки о них не заботились.
Человеки ими владели.
Группа паршунов, как их называли, сбилась в кучу вблизи рабочих, сопровождавших Эшонай.
– Они все время пытаются помочь, – сказал Гитгет в ритме любопытства и покачал головой. В его бороде поблескивали рубиновые самосветы того же тона, что и ярко-красные разводы на коже. – Малыши, лишенные ритма, хотят быть рядом с нами. Вот что я тебе скажу: они чувствуют, что с их разумами что-то не так.
Эшонай вручила ему барабан, который сняла с задней части телеги, а потом сама загудела в ритме любопытства. Она спрыгнула на пол и подошла к группе паршунов.
– Вы не нужны, – проговорила она в ритме мира, раскинув руки. – Мы бы предпочли сами разобраться со своими барабанами.
Лишенные песен устремили на нее тупые взгляды.
– Ступайте, – обратилась она к ним в ритме мольбы и взмахом руки указала на развернувшееся неподалеку празднество, где слушатели и слуги-человеки смеялись вместе, пусть и говорили на разных языках. Человеки хлопали в такт старым песням, которые пели слушатели. – Повеселитесь.
Несколько паршунов взглянули на поющих, склонив головы набок, но не сдвинулись с места.
– Не сработает, – вмешалась стоявшая поблизости Брианлия в ритме скепсиса, скрестив руки поверх барабана. – Они даже вообразить не могут, что это такое – жить. Они собственность, которую покупают и продают.
Что и думать о такой идее? О рабах? Клейд, один из Пятерки, отправился к работорговцам в Холинаре и приобрел человека, чтобы проверить, действительно ли это возможно. Ему даже не пришлось покупать паршуна – там продавались алети. Похоже, паршуны стоили дорого и считались рабами высокого качества. Слушателям это преподнесли как повод для гордости.
Эшонай загудела в ритме любопытства и кивком указала в сторону дворца, глядя на остальных. Гитгет улыбнулся и загудел в ритме мира, взмахом руки разрешив ей уйти. Все привыкли, что Эшонай куда-то пропадает, не завершив работу. Дело не в том, что она была ненадежной… Ну, возможно, и была, но хотя бы проявляла в этом постоянство.