— Когда это у вас началось? — спросил он тихо. — Из-за чего? Из-за Дани?
Она долго молчала. Он испугался, что зашёл слишком далеко в своём бесцеремонном любопытстве, и уже собирался извиниться, но Светлана всё-таки решила ответить.
— Впервые я напилась — действительно напилась, до бесчувственного состояния, — когда поняла, что это не почтовая задержка. Что он просто не пишет больше… Ни мне, ни своей матери. Пару месяцев ещё можно было успокаивать себя, списывая молчание на Данину занятость, на нелётную погоду, на прочие обстоятельства непреодолимой силы, мешающие ему черкнуть пару строчек… Но когда прошло полгода, а он так и не ответил ни на одно письмо… И я, и Дина Наумовна писали на адрес его части, но все эти письма также улетали в пустоту. В конце концов, внутри меня что-то щёлкнуло. Я окончательно поняла, что с ним случилась беда. Тогда я просто пошла в магазин, купила бутылку водки, села у себя в общаге и выпила в одиночку. Мне казалось, что я смогу забыть хоть ненадолго о той боли и тоске, которые одолевали меня с самого момента Даниного ухода в армию. Пока он писал мне, с этой тоской ещё можно было худо-бедно сладить. Но когда я лишилась и этого… Господи, как мне было плохо. Водка, конечно, подействовала — я действительно отключилась. Но это был ненадёжный вариант спасения — лишь на короткое время… Да и девчонки, соседки по комнате, жутко перепугались, увидев меня в таком состоянии. Откачивали потом чуть ли не всей общагой…
— Вы… узнали в итоге, что с ним случилось?
Светлана покачала головой.
— Нет. «Пропал без вести» — такую информацию сообщили в конце концов Дине Наумовне. Она моталась по всевозможным инстанциям, давала взятки за малейшие крупицы информации, обивала пороги важных людей, умоляя помочь разыскать сына… Срок его службы подходил к концу, и мы с ней наивно надеялись, что Даня вернётся — просто, молча, по мановению волшебной палочки, как в сказке. Но Даня не вернулся, — Светлана, разнервничавшись, села на постели и обхватила себя за плечи. Тим уже знал, помнил этот её беспомощный детский жест, означающий, что ей сейчас холодно, неуютно и страшно…
— «Пропал без вести»… какая обтекаемая формулировка, верно? Она могла означать всё, что угодно. О том, живой он в принципе или нет, я старалась не думать… Но любой из вариантов, помимо этого, и так был ужасен. Получил ранение?.. Попал в плен?.. Дезертировал?.. Ты знаешь, Тимофей, я тогда молилась о том, чтобы он вернулся каким угодно калекой — без рук, без ног, без глаз… только бы живой.
Светлана прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Губы её подрагивали от волнения.