Света своими глазами видела улицу Яуниела в Риге, превратившуюся в фильме «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» в знаменитую лондонскую Бейкер-стрит. Она была в курсе, что Венеция в «Труффальдино из Бергамо» на самом деле — Царское Село, а Стамбул в «Бриллиантовой руке» — ничто иное, как столица Азербайджана. Эти открытия не делали её более циничной или разочаровавшейся в киноискусстве — напротив, она всё больше и больше заболевала съёмочной лихорадкой, испытывая постоянную потребность работать. Света не могла дождаться, когда же, наконец, закончатся скучные годы учёбы в школе, только отвлекающие её от съёмок и мешающие полной отдаче процессу.
Лето восемьдесят первого, выпавшее на окончание девятого класса, стало для Светы переломным. Она мечтала лишь об одном — хотя бы с горем пополам окончить школу (всего-то один год осталось потерпеть, подумаешь!) и немедленно уехать в Москву, чтобы поступить на актёрский факультет какого-нибудь театрального института.
Зависть одноклассников и знакомых стала привычной, как воздух, и уже особо не раздражала, не обижала — Света предпочитала её попросту игнорировать. К тому моменту все её однокашники давно оставили попытки подмазаться к чужой славе, сдружиться с юной артисткой, стать вхожими в круг её близких. Она всё так же никого к себе не подпускала, из-за чего за глаза её называла зазнавшейся гордячкой. На самом деле, о том, чтобы зазнаваться, не шло и речи — просто ей по-прежнему никто не был нужен, кроме Дани и Шурика. Так было всегда, сколько Света себя помнила.
Шурик в тот год невероятно расцвела, превратившись из симпатичной девочки в очаровательную девушку-подростка. Впрочем, Света тоже не была обделена внешними данными, хотя и не могла не признавать того, что красота подруги — куда более изящная и тонкая, чем у неё самой. Их негласное соперничество, начавшееся ещё в раннем детстве, продолжало цвести буйным цветом — словом, это была типичная женская дружба. Несмотря на окутывающий их флёр постоянной конкуренции, девчонки удивительно гармонично и слаженно смотрелись вдвоём: Света брала талантом, обаянием и искренностью, а Шурик — классической женской красотой.
На них стали обращать внимание парни — не только ровесники, а даже десятиклассники и студенты первых курсов. Девчонки с удовольствием выслушивали комплименты в свой адрес, благосклонно их принимали, но не спешили отвечать взаимностью. Им просто нравилось мужское внимание само по себе, потребности же в более взрослых, зрелых отношениях они пока не испытывали. Тем более, у них был такой замечательный кавалер, как Даня! Верный друг, товарищ, практически брат.