– Извините, ради бога, дождь… – Грэйс смотрела, как вода падает сверху на выставленные в ряд на нижней ступени бутылки. Ей приходилось видеть дома, где слуги так же выставляют их на улицу, но никто не объяснил ей, для чего это делается. Горлышки у бутылок были слишком узкими для эффективного сбора дождевой воды.
– Я знаю, мы видели тучи из окна мастерской. Мори заваривает чай. Заходите, здесь тепло, мы затопили камин…
Мори. Имя было ей почему-то знакомо, но она не могла вспомнить, где его слышала.
Сделав паузу, Таниэль с облегчением посмотрел ей через плечо:
– С вами никого нет?
– Да, – подтвердила Грэйс, – извините. Я собиралась прийти в сопровождении горничной, но мои братья стали играть в регби прямо в доме, и я решила, что с меня достаточно, поэтому ушла, никого не дожидаясь.
– Регби? Но почему?
– Бог весть, – ответила Грэйс. Таниэль посторонился, пропуская ее внутрь. Достав из кармана сверток с картами, она повесила мокрое пальто на вешалку в прихожей.
– Они военные и, когда не гоняются по Африке за неграми, начинают гоняться друг за другом.
Таниэль проводил ее в аккуратно прибранную гостиную, маленькую, но теплую, с фортепьяно в углу и низким китайским столиком перед камином. Кресло было отодвинуто к окну. Таниэль видел, что она заметила странную расстановку мебели.
– Ничего, если мы будем сидеть на полу?..
– Да, конечно, в этом есть что-то богемное. К тому же я замерзла.
Грэйс уселась на ковер спиной к огню, и Таниэль опустился на колени напротив нее, прямой, как пианист. Она подумала, что, возможно, так оно и есть, хотя он отрицал это во время их разговора на балу.
– Можно принести вам одеяло? – спросил он.
– Спасибо, не надо, – ответила Грэйс, кашляя.
– Вы посинели от холода.
– Я согреюсь через минуту, – она заметила висящий на ручке кресла сложенный серый джемпер вроде тех, что носят моряки и рабочие. – А впрочем, вы не будете возражать, если я позаимствую вот это?
– А… он не мой, но я уверен, что Мори не будет против, – Таниэль передал ей джемпер. Натянув его, Грэйс увидела, что он в точности подходит ей по размеру. Он был связан из дорогой мягкой шерсти, и от него пахло лимоном.
От двери послышалось позвякивание фарфоровых чашек, и они оба обернулись.
Таниэль не говорил ей о том, как выглядит Мори, и она представляла себе угрюмого мужчину в традиционной одежде примерно того же возраста, как отец Мацумото. Он был совсем другим. Одет по-европейски, с короткими крашеными волосами и очень молод на вид. Склонившись над столиком и расставляя на нем чайные принадлежности, он вежливо улыбнулся Грэйс. От улыбки у него вокруг глаз собрались морщинки, выдав его настоящий возраст, но, как только улыбка растаяла, кожа на его лице разгладилась. Грэйс улыбнулась ему в ответ, стесняясь своего вымокшего вида.