– Что происходит? – поинтересовался он. Они еще раньше договорились, что до половины восьмого он должен говорить только по-японски, и это оказалось очень кстати. Новый для него иностранный язык скрывал его непривычно натянутый тон: его японский и так всегда звучал не слишком естественно.
– А, это… – Мори защелкнул одну из коробочек. Таниэль видел, что он подыскивает слова, чтобы выразить свою мысль в понятных выражениях, но оставил эту затею и, нарушив собственное правило, перешел на английский:
– Сейчас сюда прибудет полиция. По-видимому, мое имя звучит на ирландский манер. Когда вещи сложены в коробки, люди обращаются с ними более аккуратно.
– Правда? – спросил Таниэль.
– Иногда, по крайней мере. Видите ли… они очень сердиты и готовы взяться за любого подходящего, по их понятиям, иностранца, так что они меня арестуют. Но это скоро дойдет до вашего офиса. В настоящий момент в Японии отношение к соглашениям с Британией довольно критическое, поэтому, когда в Министерстве внутренних дел станет обо всем известно, они выйдут из себя. Так что я предпочитаю покончить с этим сегодня, с тем, чтобы с меня сняли подозрения, вместо того чтобы бежать куда-нибудь в Озерный край и скрываться там неделями. И хватит так на меня смотреть, отправляйтесь на службу.
– Они будут вас бить.
– Не слишком изобретательно.
Таниэль снова посмотрел в окно. На улице было по-прежнему безлюдно, если не считать одного из мальчишек Хэйверли. Он блуждал в тумане среди ему лишь одному видимых чудес. На плече у него восседал Катцу.
– Вы ожидаете почту? – спросил Мори. – Она будет только к вечеру. Почтовое отделение в Найтсбридже в этот день по утрам не работает.
– Я забыл, – выдохнул Таниэль.
– Идите на службу, – повторил Мори. – Если вы здесь задержитесь, они и вас арестуют.
– С какой стати?
– Если вас кто-нибудь ударит, вы непременно дадите сдачи, а это… противодействие полиции, как мне кажется. Ради бога, идите. Ждите телеграмму в районе пяти часов и, если вам нетрудно, сразу же передайте ее Фрэнсису Фэншоу.
– Мори…
– Стиплтон.
Он послушался.
Войдя в офис, Таниэль остановился у своего стола и долго разглядывал новый телеграфный аппарат. Его полированные детали еще сохраняли первоначальный блеск, и в насечке на колесе для транскрипта еще не собралась грязь. Казалось, что за последние несколько недель произошло столько всего нового, но на самом деле получалось, что единственной реальной переменой в его жизни была замена расшатанного телеграфного аппарата на современную модель, выполняющую ту же самую работу более плавно.