Так было и со всем остальным. Таллис без педалей, Гендель, даже та его ужасная пьеса для органа, которая, казалось, была сочинена для исполнителя с тремя руками. Он думал, что все это ушло, но выяснилось, что он просто на годы запер себя в нескольких маленьких каморках, думая, что все здание разрушено. Это было не так. Там были лабиринты из коридоров и дверей и масса пыли, но, когда раздвинулись портьеры и упали драпировки, обнаружилось, что все сохранилось в прежнем виде и даже не потускнело. Он снял руки с клавиш и сидел, положив их на колени, мысленно осваивая новые пространства.
Кто-то легонько, малиново побренчал по двум верхним клавишам. Ему улыбался мистер Салливан.
– Как вам партитура? Боже мой, с вами все в порядке?
– Я… это пыль, я думаю, у меня на нее реакция. С партитурой удобно работать. Спасибо.
– Отлично, отлично, – он наклонился к Таниэлю. – Я надеюсь хорошо все это отрепетировать к октябрю, до того, как сюда прибудет один важный гость. Примерно к двадцатым числам. Как вы думаете, у нас получится?
Таниэль утвердительно кивнул.
– А кто приезжает?
– Министр из Японии, мистер Ито. Он приедет для какого-то официального мероприятия в Уайтхолле, но здешний японский посол упомянул в разговоре с ним оперетту, и он сказал, что хотел бы ее посмотреть, и, конечно, получил приглашение. Это будет особенное представление в японской выставочной деревне, – он смущенно улыбнулся. – Я поначалу довольно легкомысленно отнесся к визиту азиатского министра, но оказалось, что это очень важная шишка. Вам приходилось о нем что-нибудь слышать? Вы ведь, кажется, работаете в Форин-офисе?
– Ито – их министр внутренних дел.
– Понятно. Понятно, – сказал Салливан с обеспокоенным видом. – Буду безмерно благодарен, если вы проявите осторожность и не прищемите себе пальцы дверью за неделю до спектакля.
Таниэль кивнул, думая, что во всем этом слишком много потрясающих совпадений, и решив спросить у Мори, не он ли устроил все таким образом, что его друг будет смотреть интересный спектакль поблизости от дома, где они могут случайно столкнуться друг с другом и Мори при этом не надо будет просить его о встрече. Такая застенчивость была очень характерна для Мори.
Раздался пронзительный серебристый телефонный звонок. Таниэль вздрогнул, вызвав улыбку у Салливана, который поспешил к источнику звука. Телефонный аппарат был привинчен к стене оркестровой ямы.
– Мистер Гилберт не хочет приходить сюда каждый день, поэтому он провел телефонную линию между сценой и своей квартирой, – пояснил Салливан, беря в руку телефонную трубку. – Да, да, слышу вас. Играем!