– Вам известно, что эта вещица, которую вы так обыденно таскаете с собой, содержит в себе алмазы стоимостью приблизительно в двести фунтов?
– Двести фунтов?
Часовщик кивнул.
– В них примерно вдесятеро больше драгоценных камней, чем бывает даже в самых лучших хронометрах. Такое количество… их столько не требуется для работы часов; думаю, единственное объяснение – это что их здесь спрятали.
– Спрятали?
– Да, – он потер длинный нос и поправил и без того безупречно повязанный галстук. Вновь внимательно посмотрев на часы, он сдернул с остатков бомбы кусок ткани и ухватил пинцетом почерневшую металлическую спираль.
– Биметаллическая ходовая пружина, – прошептал он.
– Простите? – переспросил Таниэль.
– Одна из основных проблем в часовом механизме – неточность. Справиться с этим можно с помощью ходовой пружины, изготовленной из двух разных металлов. Они в разной степени расширяются и сжимаются при изменениях температуры, и это в целом выравнивает время, не позволяя часам отставать или, наоборот, спешить. Это фирменный стиль мистера Мори – использовать для изготовления пружины сталь и золото, так что видна разница в цвете. В точности как здесь.
Он взял в руки часы, и Таниэль наклонился поближе. Ходовая пружина отливала серебром на внешней стороне и золотом внутри. Не произнося ни слова, Спиндл с помощью пинцета вынул пружину из часового механизма бомбы и продемонстрировал ее Таниэлю. Она обгорела, но два цвета были, тем не менее, хорошо заметны.
– А разве пружины не закупают на фабриках?
– Да, закупают малообработанные части, но если кто-нибудь осмелится заикнуться на фабрике о биметаллических деталях, его просто линчуют. Мы делаем это сами. Каждый часовщик придерживается собственных приемов при изготовлении часов. И патентам тут нечего делать. Если фабрики получат наши секреты, нашему ремеслу придет конец.
Таниэль открыл рот, чтобы сказать, что все понял, но Спиндл, не обращая на него внимания, продолжал:
– Не существует даже такой вещи, как стандартная шестеренка: нам их поставляют в необработанном виде, и каждый мастер обтачивает и шлифует их самостоятельно. Во всех часах используются свои, уникальные шестеренки, и у каждого мастера есть собственные методы и изобретения. Этот часовой механизм сделан Мори, тут нет сомнений. Но, конечно, кто угодно мог вынуть его из каких-нибудь сделанных им часов, зная об их исключительных свойствах, и вставить его сюда. По этой причине я пока не могу взять на себя ответственность и со всей определенностью высказаться о его происхождении, – он прикоснулся к бомбе, и у Таниэля сжались кулаки. – Тем не менее это