Место известного сражения находилось на обочине узкой асфальтированной дороги, по одну сторону которой шел лес, по другую — глинистые поля. Навстречу им выбежала старуха с крючковатым подбородком, продала билеты и бойко сообщила о том, что шведы построили тут множество памятников в честь погибшего героя, хотя ее никто не спрашивал. Все началось с того, что адъютант короля Густава Адольфа, выживший после полученных в сражении ран, собрал деревенских жителей, притащил и установил на месте гибели короля огромный камень. Потом, когда во время войны тут рыли окопы, тяжелую мраморную глыбу не смогли вынести в поля, она так и осталась стоять у обочины. Спустя двести лет после сражения, в 1830 году, над плитой соорудили чугунную крышу.
Говорят, что тогдашний король Пруссии пожертвовал на памятник сто талеров, поведала всезнающая старуха. Ее рассказ на этом не закончился. Оказывается, в начале xx века самый богатый человек в Швеции, некий Экман, пожертвовал средства на строительство нового памятника Адольфу — так появилась огромная часовня из белого камня, доски ее для крыши привезли из самой Швеции.
Удалось даже точно установить дату сражения: в день 6 ноября 1632 года Густав II Адольф скакал на лошади со своим отрядом в сырой туманный Лютцен, чтобы сойтись в бою с вражеской армией. Туман сыграл фатальную роль в судьбе героя. К тому же король не мог надеть на себя железные латы, так как в предыдущем сражении получил ранение в плечо, его тело прикрывала лишь рубаха из лосиной кожи.
— «Бог мне латы и кольчуга»! — закричала старушка, придав лицу набожное и комичное выражение.
Сражение началось, как только забрезжил рассвет. Туман еще не рассеялся, и отряд из сорока тысяч воинов смешался. Солдаты не различали, где свои, где чужие. В надежде, что туман скоро растает, шведский король затянул свой любимый псалом: «Не бойся, малое стадо, ибо Пастырь ваш…» Старуха откашлялась и запела то ли по-немецки, то ли по-шведски:
— Ферцаге нихт ду Хойфляйн кляйн, фёрфэрэс эй ду лилла хоп…
Старческий голос хрупким эхом отозвался в весеннем прозрачном воздухе. Хемми тоже захотелось петь. Экскурсовод мастерски играла роль генерала Валленштейна и его главнокомандующего Паппенгейма. Особенно хорошо у нее получалась лихая гримаса Паппенгейма. Она гневно топала ногой и ржала, словно конь (в сражении участвовали крупные части конницы), ударяла метлой о мусорный бочок — получалось точное подобие пушечных выстрелов.
Затем старуха выпрямилась и поведала гостям, что бои шли везде, даже в полях и яблоневых садах. Туман так и не рассеялся, к нему добавился густой дым горящего Лютцена и пороховая пыль, так что на четыре шага вперед уже было ничего не различить. А толстый близорукий Густав II Адольф мчался впереди своих войск как юный кавалерист.