— Зачем же так? — растерянно проговорил Коля. — Я не один в бригаде.
— И остальные захотят монтажниками, кровельщиками.
Коля не ожидал такого поворота в разговоре, задумался. Потом согласился:
— Ладно, буду делать, что поручено, но второй профессией у меня все-таки будет профессия кровельщика.
Боря Точкин о себе
На Кубани ноябрь просеивается через мелкое сито дождей, полевые дороги, укатанные за лето до блеска, разбухают, на фруктовых деревьях еще держится запятнанная желтизной листва. Воздух влажный, теплый, трава, как по весне, изумрудная, сочная. А здесь, в Сибири, уже наступает на пятки зима, обжигает морозными ветрами, забрасывает снегом.
Но меня все равно тянет на берег Енисея. Сегодня, в единственный выходной за последний месяц, я не мог усидеть в общежитии. Забыл даже надеть перчатки. А зачем они? Одна рука за пазухой, а вторую согревает письмо от Наташи. Талка, Талка! Кто подсчитает, сколько бессонных ночей провел я в ожидании этого письма!..
Знакомый грот на скалистом берегу не занесен снегом, в нем сухо, затишно. Я сел на гранитный выступ и вновь начал перечитывать письмо.
«Боренька, дорогой!
Истерзали меня обиды, истерзала разлука, истерзали насмешки родных: «Видишь, проехал мимо, забыл дорогу в родной город. Мы предупреждали: и тогда он не был тебе парой, а теперь тем более. Наверняка уже научился курить, пить, продолжает кружить головы вот таким же, как ты, простофилям». Не сердись за возврат писем, я читала и перечитывала их, а потом заклеивала и переправляла по обратному адресу. И вот добилась своего — ты умолк. До сих пор не пойму, какой злодей водил моей рукой, только не я, только не я, Боря, поверь. Я невзлюбила ту Наташку, которой управляли обиды.
Не знаю, что бы я делала, если бы не политехнический институт. Он занимает меня днем, отнимает у меня вечера, отнимает время, но не может отнять думы о тебе. Иногда я чувствую себя как бы в безвоздушном пространстве, мне не хватает воздуха, крепости, устойчивости земли, меня качает ветром. Только на пристани, когда брожу по нашим местам, немножко оживаю, даже улыбаюсь, ласково притрагиваюсь к веткам кустарника, где мы с тобой останавливались.
Боренька, милый!
Приезжай, воскреси меня! Я верю: тебе, комиссару эшелона, нельзя было покинуть сослуживцев, так же как нельзя в первый же месяц просить отпуск. Но теперь прошло полгода, приезжай хоть на недельку, хоть на три дня. Приезжай, Боренька! Сейчас от нас идет прямой самолет. На обратный проезд у меня отложена стипендия. Дома ее не берут, а тратить я не умею. С тех пор как ты в Сибири, я всего раз пять была в кино с Иришкой.