— Я хочу осмыслить, — произнес он на семейном совете.
На депрессивного, уже подружившегося с алкоголем отца эти слова подействовали гипнотически, он сразу согласился. В выборе странной по нынешним временам профессии отцу померещился знак благополучия, наступающего после смутного времени. Он без разговоров оплачивал учебу и карманнные расходы сына, лишив его необходимости подрабатывать официантом. Уже четыре года Энгельберт был занят только философией. И занятие это доставляло ему удовольствие.
С Патриком они познакомились на ярмарке технических достижений во Франкфурте. Поехать туда Энгельберта заставила не любовь к технике, к которой он был равнодушен, а модная книга философа Су Чжэня «Машина из Бога», сокрушившая европейских неодеконструктивистов и метнувшая дюжину увесистых булыжников в Nichtsein und Postzeit[77] Гектора Мортимеско. Энгельберт искал визуального подтверждения сногсшибательным идеям Су Чжэня.
Патрика он приметил возле пятой модели известной машины по превращению слов в гастрономические блюда, кои при желании могли получить и отведать посетители ярмарки. Любознательный Патрик, заплатив небольшую сумму, произнес в словозаборник русское слово «пиздец», и машина, слегка поурчав, выдавила из себя нечто овально-зеленовато-розовое, с оранжеватыми протуберанцами и бордовым полушарием посередине. Блюдо пахло неопределенностью.
— Вы будете это есть? — поинтересовался Энгельберт, наблюдая.
— Обязательно! — тряхнул своей лохматой головой Патрик так, что его серьга-птеродактиль открыла клюв и каркнула.
Патрик и его птеродактиль сразу понравились Энгельберту. Он тоже заплатил машине и произнес: Dasein[78]. Из полупрозрачного раструба машины выполз красивый кубик цвета слоновой кости.
Стоя рядом и запивая свои произведения горьким франкфуртским пивом, они познакомились. Для Энгельберта образ Патрика навсегда соединился со вкусом куба: легкое рыбное суфле, приятно тающее на языке.
Вкус своего «пиздеца» Патрик так и не разобрал. Но мужественно съел все. В Энгельберте ему понравилась массивность, спокойствие и основательность, он сразу окрестил его Слоном и интуитивно почувствовал, что у Слона большой хобот. Что оказалось правдой.
Проведя ночь в паршивой гостинице, днем они были вынуждены расстаться, отправляясь каждый восвояси. Шесть раз они занимались любовью виртуально. И решили летом встретиться по-настоящему и съездить «в крутое место».
Теперь это случилось.
Из аэропорта с пятиметровым хрустальным Сталиным их забрал молоденький голубой (как и заказали) гид и повез в столицу СССР, тарахтя на хорошем анлийском.