— На спичках! Коли уж есть спичечный коробок… — горько усмехнулся всегда печальный Родя Шварц.
— Тринадцать бумажек, одна счастливая. — Амман не обратил внимания на реплику Роди.
— У меня дома нет бумаги, — пробормотал Владимир.
Амман приподнял коробочку, выдрал из «Троецарствия» страницу, поставил коробочку на место:
— Ножницы.
Ему подали ножницы. Он стал аккуратно разрезать пожелтевшую страницу на одинаковые полосы.
— Принеси пакет для мусора, — приказал Владимир Авдотье.
Она неловко вскочила, тряся телесами, выбежала на кухню, повозилась, вернулась с черным пластиковым пакетом.
— Владимир Яковлевич, надеюсь, стилос имеется у вас? — спросила Регина.
— Есть где-то, — пробормотал Владимир и добавил со злостью: — Но предупреждаю: писать им я не обучен.
Он встал, долго рылся в ящиках, нашел изъеденный временем карандаш, кинул Регине. Регина поймала, понюхала и лизнула карандаш с нервной улыбкой:
— Знаете, господа, я тоже… не очень-то умею…
— Я напишу. — Амман забрал у нее карандаш, зажал его в кулак и крупно, коряво написал на одной из полосок: TELLUR.
Бросил карандаш и стал аккуратно складывать полоски пополам и засовывать их в черный пакет. Большие сильные руки его не суетились даже теперь. Когда последняя полоска исчезла в пакете, Амман закрыл его, долго тряс, потом слегка приоткрыл:
— По кругу, против часовой. Хозяин дома — первый.
С трудом подавляя волнение, Владимир сунул руку в черный зев пакета, пошарил, вытащил, глянул. Скомкал и яростно швырнул вверх:
— Блядский род!
Амман невозмутимо поднес пакет Авдотье. Та вытянула пустую бумажку и облегченно улыбнулась, прижалась к Владимиру.
— Пошла ты… — оттолкнул тот ее, вскочил, пошел на кухню пить воду.
Пакет двигался по кругу. Но не дошел и до середины: сутулый Клоп вытащил счастливый билет.
— Теллур, — произнес он с болезненной улыбкой и показал всем полоску.
— Теллур, — согласился Амман и с явным неудовольствием выдернул бумажку из тонких пальцев Клопа. — Клоп пробирует, господа. Ну что ж… зовите мастера.
Никто не двинулся с места. Выигрыш Клопа одних возбудил, других ввел в оцепенение.
Снежок бросился к Клопу:
— Клоп, дорогой вы мой, Клоп, вы сегодня на вершине, вы чжуанши[11], демиург, Архитектон, вы будете стоять, понимаете ли, подпирая головою облака, а мир ляжет у ваших ног, мир будет как ящерица, как земноводное, как собака лизать вам руки и ноги…
Клоп, сутулясь еще сильнее, беззвучно смеялся, раскачиваясь и прикладывая мосластый кулак к неширокому, угреватому лбу.
— Клоп, сука, респект плюс завидково, — состаромодничал Валеный. — Эт самое, господа, а я был совершенно уверен, что вытянут Клоп или Родька.