— Я не прошу этого, Кей. Я спрашиваю, можем ли мы забыть ссоры, ненависть, обидные слова, упреки, которые мы бросали друг другу.
Я могла едва вспомнить, какие слова мы тогда говорили, или объяснить, что было не так. Мы спорили, когда не были уверены, о чем, собственно говоря, мы спорили, пока фокус спора не перемещался на личные обиды, а не на разногласия, вызвавшие спор.
— Когда я позвонил тебе в сентябре, — продолжал он с жаром, — то не собирался заявлять, что нет надежды на восстановление отношений. На самом деле, набрав номер твоего телефона, я знал, что рискую услышать эти слова от тебя. А когда ты перестала звонить, то мне пришлось сделать соответствующие выводы.
— Ты шутишь?
— Нет! Черт возьми!
— Что ж, может быть, ты был мудр, допустив такие предположения. После того, что сделал.
— После того, что сделал я? — спросил он изумленно. — А как насчет того, что сделала ты?
— Единственное, что сделала я, это то, что устала идти на постоянные уступки. Ты никогда всерьез не собирался переезжать в Ричмонд. Ты сам не знал, чего хотел, и надеялся, что я буду соглашаться, уступать, переиначивать себя, что бы ты ни придумал. Как бы я тебя ни любила, я не могла отказаться от того, что есть я, и никогда не просила тебя отказаться от того, что есть ты.
— Нет, ты хотела. Если бы даже я смог перевестись в филиал в Ричмонде, то это было бы не то, чего я хотел.
— Отлично, я рада, что ты добился, чего хотел.
— Кей, мы с тобой квиты, ты тоже виновата.
— Но ушла все-таки не я.
На глазах у меня навернулись слезы, и я прошептала:
— О, черт.
Вынув носовой платок, он осторожно положил его мне на колени.
Промокнув глаза, я придвинулась ближе к двери, прислонив голову к стеклу. Плакать мне не хотелось.
— Извини, — сказал он.
— Твои извинения ничего не меняют.
— Пожалуйста, не плачь.
— Буду, если захочу, — сказала я, понимая, как это глупо.
— Извини, — снова проговорил он, на этот раз шепотом, и я подумала, что он обнимет меня. Но он лишь откинулся на спинку сиденья и устремил глаза в потолок.
— Послушай, — сказал он, — если хочешь знать правду, мне тогда хотелось, чтобы первой ушла ты. В таком случае не мне, а тебе пришлось бы делать первые шаги к примирению.
Я молчала.
— Ты меня слышишь?
— Не уверена, — сказала я, глядя в окно.
Он повернулся. Я ощущала на себе его взгляд.
— Кей, посмотри на меня. Неохотно я повернулась.
— Как ты думаешь, почему я вернулся сюда? — спросил он хриплым голосом. — Я пытаюсь перебраться в Квантико, но это непросто. Неудачное время, сокращается федеральный бюджет, экономия, урезается финансирование деятельности Бюро. По многим причинам.