Направленный на меня револьвер дрожал в ее руках. — Миссис Харви!
Слова застряли у меня в горле, руки, перепачканные кровью Эбби, окаменели. — Пожалуйста.
— Не двигайся!
Она отошла назад на несколько шагов, немного опустив пистолет. По непонятной причине я обратила внимание на красную ветровку, ту самую, в которой она появилась в моем доме.
— Эбби мертва, — проговорила я.
Пэт Харви никак не реагировала, ее лицо имело пепельный оттенок, глаза настолько потемнели, что казались черными.
— Я пыталась найти телефон. У него, похоже, нет телефона.
— Пожалуйста, положите пистолет.
— Это он. Он убил мою Дебби. Он убил Эбби. «Марино! — подумала я. — О, Господи! Скорее!»
— Миссис Харви, все кончено. Они мертвы. Пожалуйста, опустите пистолет. Не ухудшайте ситуацию.
— Хуже быть уже не может.
— Неправда. Пожалуйста, послушайте меня!
— Я не могу больше здесь находиться, — проговорила она тем же безразличным голосом.
— Я могу вам помочь. Опустите пистолет, пожалуйста, — сказала я, поднимаясь с кушетки, в то время как она вновь навела на меня пистолет.
— Нет! — умоляюще воскликнула я, догадываясь, что она собиралась сделать.
Она направила дуло себе в грудь, я бросилась к ней.
— Миссис Харви! Нет!
Выстрел отбросил ее назад, она покачнулась, уронив револьвер. Я оттолкнула его туфлей, и он, медленно вращаясь, заскользил по полу. Ноги ее подогнулись. Она судорожно попыталась ухватиться за что-нибудь, но под рукой ничего не оказалось. В комнату влетел Марино.
— Проклятье!
Он держал револьвер обеими руками, направив дуло в потолок. В ушах у меня стоял звон, меня всю трясло, когда я опустилась на колени около Пэт Харви. Она лежала на боку, подогнув колени и прижав руки к груди.
— Принеси полотенца!
Отведя в стороны ее руки, я занялась одеждой. Расстегнув блузку и подняв вверх бюстгальтер, приложила кусок ткани к ране, зиявшей ниже левой груди. Марино выругался и бросился из комнаты.
— Потерпите, — прошептала я, закрывая небольшое отверстие, чтобы в него не проникал воздух и не привел к нарушению дыхательной функции легких.
Пэт Харви начала ворочаться и стонать.
— Потерпите, — повторила я. За окном раздались звуки полицейских сирен.
Красный свет пульсировал сквозь жалюзи, закрывавшие окна в гостиной. Казалось, весь мир вне дома Стивена Спурриера был охвачен пламенем.