Рамирес достал с полки потертый альбом с кубинскими фотографиями.
Отец с матерью, сестры. Вон он сам, совсем молодой и не лысый, как сейчас. Фото их выпуска в La Universidad. Немного Москвы. Снова Гавана: старые улочки, машины, пляжи. Люди – и незнакомые, и коллеги. Вот его медицинский центр, его труды. Первая жена, так и оставшаяся там. Наверное, погибла. Они все давно мертвы, а он жив.
Фотографий Марины, на которой он женился уже здесь, на Базе, было всего две. Детская и маленький прямоугольник фото из какого-то официального документа со смазанной на уголке штемпельной краской. И все. А Консуэло, которую он любил больше жизни, и снимать было уже нечем – не до фотографий. Зато она жива, не сгорела, как Марина от рака. Дочь здесь, с ним. И за нее он поборется, нечего ей делать наверху.
Доктор снова вернулся к гаванским фотографиям. Знал бы, что так выйдет, взял бы больше, гораздо больше. И не в ноутбуке, мгновенно превратившемся в мусор, а вот так, на бумаге.
А еще… Искренне жаль Фомина, они действительно сдружились здесь, под землей. Зять… Пусть полковнику будет хорошо там, где он оказался после смерти. А рабочие вопросы можно решить и со Старцевым, не рассказывая, конечно, лишнего.
Хотелось выпить, и Рамирес не стал себе отказывать. Увы, но это не ром. Совсем не ром, хотя тот иногда приносили сталкеры, как правило, дешевый венесуэльский. Надолго хватало, если не пить бутылками, но всегда заканчивался. Вот и сейчас под рукой нет.
– Какой я был дурак, – который раз сказал себе доктор. – Почему не оставил у себя хотя бы копию схемы криобанка? Почему? Можно было бы запустить программу гораздо раньше.
Всему виной легкая паранойя русских. Впрочем, в чем они так уж виноваты? Армейские порядки во всех странах похожи.
Привезти свои образцы и поместить в криобанк получилось без труда. Гавана – Москва – Воронеж. Два стыковых рейса. Никаких проблем. А вот дальше…
Впрочем, возможно, что сейчас наилучший момент. Исследования без возможности эксперимента, но при наличии огромного количества времени после Дня дали ему возможность ускорить развитие рожденных младенцев. Не суперсолдаты за три года, это фантастика для детей, но годам к двенадцати они станут взрослыми. Станут, он уверен в этом. И выдержат жизнь наверху. Они не будут знать о своем происхождении, но и ладно. И пусть.
Достаточно, что все знает он.
Дьябло, дочка даже не выучила испанский. Она русская, совсем русская. Поэтому он не стал раскрывать ей карты, не стал говорить о своем задании. Если она будет участвовать в программе рождения – а она рвется, ей самой нужны дети! – он лично даст ей наилучшее потомство. Самых совершенных из возможных в этом будущем людей.