– Я все понял, мужики! – Остановившись, он повернулся к предводителю. – Не верю я в ваш черноцвет, кем бы он ни был. Идите на хрен своей дорогой!
– Он оскорбил священный Черноцвет! – пискнул кто-то из братьев.
– Не оскорбил, – поправил его пророк. – Это он по незнанию. Наш новый брат! Преломи с меньшим из нас хлеб. И выслушай мою последнюю проповедь. Я не могу отпустить человека силы, не накормив и не попытавшись дать ему веру.
Кат задумался. Конечно, воспитатели на Базе схватились бы за голову: брать еду у незнакомцев?! Провокация. Отрава. Но им хорошо рассуждать, а в его сумке жратвы нет. При этом поесть было бы недурно, пусть они там плетут, что хотят. А потом уже отогнать серых чудаков подальше. Добром не поймут – шмальнуть одиночными поверх голов, разбегутся. Куда они денутся. Да и ни малейшей опасности он в этих чокнутых не чувствовал.
– Ты прав, служитель культа. Потрескать во благости не откажусь.
Они расположились на низкой, по пояс, каменной ограде вокруг здания бывшего института. Предводитель важно достал небольшой самодельный хлебец, разломил его и вручил половину Кату, а вторую – одному из братьев. Тот принял дар с фанатичным огнем в глазах, откусил маленький кусочек и стал тщательно, как это делают беззубые, пережевывать корку.
Сталкер не постеснялся уговорить свою половину за три укуса. Хлеб был пресный, слегка подгорелый и почему-то отдавал лекарствами. Из какого дерьма они его лепят, хотелось бы знать. Впрочем, лучше не стоит.
Предводитель сидел перед ним и продолжал многословную, но крайне мутную историю о родстве человека с живой природой. Стоявший рядом последователь продолжал откусывать от мякиша – корку он совершенно по-крысиному уже обгрыз – кусочки.
Кат вдруг почувствовал, что картинка перед ним немного плывет. Вот перед ним один пророк, а вот уже два. И оба что-то говорят. Вот снова один, но еле шепчет. У здания поодаль начали сливаться колонны, словно пединститут решил обзавестись одной сплошной стеной. Времена сейчас сложные, без стены никуда.
– Что ты мне… подсунул? – чувствуя, что отключается, прошептал Кат.
Пророк прервал свою речь, повелительно махнул рукой. Сталкер почувствовал, как его бережно освобождают от автомата, запасных магазинов, сумки с вещами и – это-то зачем? – от куртки. Потом стянули майку и полуголым уложили прямо на асфальт. Кат еще что-то слышал и понимал краем сознания, но тело отказалось повиноваться.
– «Апаурин», – важно ответил предводитель. – Хорошее снотворное, с прежних времен. Раз ты не с нами, не хочешь слушать, не идешь к Служителю, то послужишь пищей нашему крылатому брату.