Кат вспомнил. А, ну да… Одно из чудовищ – сын этого мужика, Фомин же говорил. Вот и надеется на чудо. Раньше за лечение рака, говорят, все деньги отдавали разным шарлатанам, а теперь вот так. Лекарство от мутации.
– Был… И к чему вы ведете? – уточнил Кат.
– К тому, что возвращаться вам все равно через мое убежище, – ответил Аким Ильич. – Я вас экипирую в поход по высшему разряду, у нас здесь много чего есть. А вы добудете и принесете мне лекарство.
Макс косо глянул на смотрителя, потом кивнул Кату: соглашайся, мол. Пригодится.
Сталкер пожал плечами:
– Я-то не против, но если это все брехня?
– Выясните это. Точно выясните, Кат, вы же понимаете, как это важно для форпостов.
– Понимаю. Хорошо, по рукам.
Выйдя от смотрителя, который уже отдавал распоряжения помощникам по поводу заказанного Катом на двоих оружия, защитной одежды, противогаза со сменными фильтрами и прочей мелочи, одноклассники пошли в палатку Макса. Там все было куда скромнее, чем у Акима Ильича – место почти на краю убежища, возле воняющего мочой прохода к туалетам и складам. Но подождать группу сталкеров можно и здесь.
– Кравец, что думаешь про лекарство?
– Саня, знаешь… Я издалека начну. Смотритель – он не дурак. И не наивный пацан, которого помани сказкой, он и побежит. У него еще какая-то информация есть. Я же чем занят последние годы? Книгу пишу. «Повесть никаких лет» называется, типа как летопись всей нашей жизни после Дня. Там столько всего странного и необъяснимого, ты удивишься.
– Ты ж сумки лишился?
– Я что, дурак? Я книгу при себе ношу, всегда. За пазухой.
Макс достал из-под куртки потертую толстую тетрадь, на которой еще виднелись буквы «Физика» и рисунок из летающих вокруг ядра атома веселых овалов. Долетались они в свое время, спасибо предкам.
– Вот она. В ней и описание Черного Дня, как его запомнили люди. И про эвакуацию. И первые появления мортов, они сперва не такие были, кстати. И виды устойчивых мутаций. Про Рагнара кое-что есть – ты в курсе, что он с Базы сам? И про живой туман. Я всех стариков опросил, почти всех сталкеров. Побывал где мог, в убежищах, и не только главных, но и где по двадцать-тридцать человек сидит. Тут странного на десять томов, не думай. Лекарство от мутации – вполне в русле.
Кравец держал тетрадку как величайшее сокровище. Да, для него она им и была – даже искривленные с рождения руки чуть дрожали. Макс был как никогда похож на обезьянку – тощий, с выгнутыми костями рук и ног, мучнистым от вечного пребывания под землей лицом. Непричесанные белесые волосы на голове копной. Обезьяна-альбинос, но со своим opus magnum.