Вильямс, Виленкин, Конский, Леонтьевские дамы (за исключением некоторого постарения), Нежный, Леонидовы – без перемен. Дмитриев – очень, ужасно постарел и похудел. У него определена язва желудка, и это видно сразу. С Мариной я еще не виделась, но условилась, что позову скоро. Дмитриев очень обижен на меня, так как я еще не успела за две почти недели его позвать. Евгений Александрович[532] – блестящий генерал, вчера был у меня вечером, я его позвала, чтобы поговорить о Сереже, – был очень свеж и мил, а дома – в первый раз, когда виделись, – устал и мрачноват. Обещал завтра съездить разузнать, нельзя ли Сергея определить в какую-нибудь военную школу. Пока же Сергей поступил в какой-то экстернат при Инженерно-строительном институте.
Была на Пушкине[533] (единственное зрелище – вообще же отказываюсь от всяких других). Спектакль мхатовский, и если бы дать настоящую Наталью, скажем Тарасову хотя бы, чтобы была красива и обаятельна (а она очень похудела – к лицу, помолодела и к тому же влюблена в одного генерала), и настоящего Дантеса, т. к. Массальский стал играть какого-то смазливого, сентиментального офицерика провинциального, а не убийцу – Дантеса, – то получился бы просто чудесный спектакль. Есть ошибки и у режиссера, и у художника, которые я им заметила. Сговорились с Месхетели и со Станицыным, что устроим разговор специальный о моих впечатлениях о спектакле. На самом же спектакле меня вызывали и женщины (Пилявская очень хорошая Александрина, и Соня Баррель), и мужчины – Станицын, Топорков, Соснин, чтобы узнать мнение, но я стеснялась, сказала, что надо, хорошенько чтобы осело впечатление, но все-таки про некоторые вещи сказала прямо, что думаю, – в частности, об устранении дуэли.
Спектакль разрешено ставить 2 раза в месяц, актерам трудно так редко играть новый спектакль.
Завтра только выезжает Виленкин в Молотов за рукописями Миши, все тянули, т. к. думали, что рукописи здесь, в здешней Ленинской библиотеке.
Взяли для чтения одну Мишину вещь (“Полоумный Журден”), но больших надежд у меня нет, хотя поговаривают…
Было в театре чтение Маршака “Двенадцать месяцев” – прелестной его сказки, будут ставить, наверное, только медленно, т. к. очень трудно технически, говорят, будут выписывать даже из Англии какое-то оборудование для сцены. Чтобы получился спектакль вроде советской “Синей птицы”.
Маршак нежен со мной, заботлив. Завтра будет выступать на заседании, где будет ставиться вопрос о принятии меня в члены Литфонда. Это предложил Саша. Дал со своей стороны письмо, т. к. сам он не состоит в этой комиссии. Говорила, кроме Маршака, с Конст<ином> Фединым