Как бы она ни хотела, чтобы он остался, мысль о том, что все они узники, заточенные в стенах их дома мечты, была ей неприятна. Алекс оставил дверь ванной открытой, и Сюзетта увидела, как он на цыпочках прошел мимо двери в комнату Ханны.
Оружие, колокольчики, замки. Чего же ждать дальше? Смирительных рубашек? Комнат с обитыми мягким материалом стенами? Лоботомии? Мысли метались из стороны в сторону, от желания помочь дочери до стремления от нее избавиться. Вполне возможно, что психиатрическая больница сможет решить обе эти проблемы.
Алекс прошел у нее над головой: скрипнули доски, затем звякнули колокольчики. Через минуту он вернулся в холл, сжимая их в руке, чтобы они не дребезжали, и осторожно размотал до самого пола, заботливо придерживая их и не давая им зазвенеть.
Когда он вернулся в спальню, закрыл за собой дверь и облегченно вздохнул, его тело все еще выглядело напряженным.
– Я чувствую себя вором, – прошептал он, сел на краешек кровати, уперся локтями в колени и помассировал голову, чтобы избавиться от напряжения в висках. – Не понимаю, что я делаю.
– Это все, что мы можем.
Она хотела его утешить, но, чтобы дотянуться до мужа, ей пришлось бы пошевелиться.
– Все это так паршиво… – Алекс отогнал от себя эту мысль. – Но ничего не поделаешь.
Он склонился к ней и добавил:
– Костыли, всякая мелочь в домашнюю аптечку и кое-что для костра. Я быстро.
– Для костра?
– Послезавтра Valborg.
Посмотрев на него со стороны, Сюзетта заметила, что от усталости у него под глазами залегли темные круги, и он вдруг показался ей стариком, немощным, ветхим, рассеянным.
– Мы не будем отмечать Вальпургиеву ночь.
Судя по ее тону, заявление обжалованию не подлежало. Но Алекс все равно запротестовал.
– Но почему?
– Костер? У нас во дворе? И это с учетом того, как она себя вела? Ты, конечно, мне не поверил, однако это Ханна подожгла мусорную корзину, когда была в…
– Но ведь праздник не только для нее, это традиция, так встречают весну…
– Вальпургиевым шабашем ведьм? Не смеши меня.
– Это напоминание о родине, – сказал он с невинным и несчастным лицом, хотя они отмечали этот день совсем не как в Скандинавии, где люди собирались в парках, пели, ели, пили и бросали прошлогодний мусор из своих садов в огромный костер.
От мысли, как этот ритуал трансформировался в их семье, Сюзетте стало грустно. Они втроем собирались на заднем дворе дома, разводили огонь в большом медном казане, и Алекс в одиночестве пел шведские песни. Отказывать ему в такой пустячной церемонии было несправедливо.
– Разве в былые времена… в этот день не отгоняли ведьм и злых духов? – спросила она, размышляя о том, как с пользой провести этот древний языческий обычай.