А что подумает Алекс? Скорее всего, назовет ее все такой же красивой. Но шрам навсегда останется для него напоминанием о патологии Ханны и их неудачах на родительском поприще. Она без всякого труда могла представить, что он больше в жизни не будет смотреть ей в лицо. И что она сама по той же причине станет избегать любых зеркал и отражений. Изуродованная щека. Непоправимый вред. Как снаружи, так и внутри. Вот что наделала Ханна – нанесла непоправимый вред. Это непростительно, даже если она не была девочке идеальной матерью.
Повязка туго стянула рану, впитывая сочащуюся из ожога жидкость и удерживая на месте заживляющую мазь. Возможно, теперь она всегда будет носить на лице что-то такое, делая вид, что травмировалась и вынуждена носить повязку, чтобы рана затягивалась. Такое решение казалось ей здравым: лучше несчастный случай, оставивший после себя незаживающий след, чем вечное напоминание о демоне, которого она произвела на свет. Может, и Алексу в таком случае тоже станет спокойнее? И ему будет проще считать ее по-прежнему привлекательной? Она так старалась сохранять для мужа красоту. И больше никогда не позволит Ханне подвергнуть опасности их отношения – единственную истинную и сильную привязанность в ее жизни.
Когда доктор закончила обрабатывать ей ногу, они немного поболтали о планах на лето. Врач мечтала о горах. А Сюзетта не могла придумать ничего, кроме июльского посещения свекра и свекрови; дом Товы и Бернта стал привычным остановочным пунктом во время их ежегодных поездок в Европу. Потом на какое-то время стало тихо.
– Теперь к делу. Существует несколько стандартных вопросов, которые мы задаем всем, кто к нам обращается. Вы в последние полгода падали? Я имею в виду, с серьезными последствиями?
– Нет.
– В депрессии находились?
– Нет. Немного. Если честно, то это даже не депрессия.
– Вас дома подвергают физическому насилию?
– Это тоже стандартный вопрос?
На душе у Сюзетты стало тревожно. Неужели их милый разговор на деле представлял лишь попытку добиться ее расположения, чтобы потом устроить этот допрос? Плечи женщины напряглись, она испугалась, что сделала себя и семью объектом пристального внимания, которого всегда старалась избегать.
Прекрасная молодая докторша улыбнулась ей.
– Да. Однако в вашем случае он представляется особенно уместным.
– Из-за ног?
С самого начала, лежа на смотровом столе и нуждаясь в помощи, Сюзетта объяснила, что оступилась у костра, потому как у нее были повреждены ноги. И туманно добавила, что поранила их, кое на что наступив. А когда доктор захотела их посмотреть, отказалась.