– Я намерена задать вам один трудный вопрос. Поскольку сейчас вы сосредоточились на том, что, на ваш взгляд, сделали неправильно, мне было бы интересно узнать, существует ли проблема, которая беспокоит вас больше всего.
Сюзетта повернула голову и стала смотреть в окно, однако взгляд ее простирался неизмеримо дальше линии деревьев.
– Когда мы узнали, что у нас будет девочка, мне захотелось назвать ее шведским именем. Необычным. Незадолго до этого у Мэтта, партнера Алекса, родилась двойня. Девочку назвали Страйкер, мальчика – Саунд[34]. Алексу это показалось странным, но лично мне в целом понятен образ, который придумал для детей Мэтт. Девочка по имени Страйкер ни от кого не потерпит поражения, а мужчина, которого назвали Саунд, будет спокойным, рассудительным и сильным.
Имена, которые мне нравились, тоже были необычными. Сага. Бликс. Майкен. Сольвейг. По правде говоря, Алекс не хотел нарекать ее именем, которое, по крайней мере, в этой стране, все будут произносить неправильно – нам и так приходится без конца талдычить, что наша фамилия Йенсен. Не знаю, почему, но я не хотела называть ее как все. И теперь порой думаю: если бы мы дали ей какое-то другое имя, может, она выросла бы иной? Но это не… Такого я точно не хотела… Она родилась с темными волосиками. С моими. Мне было жизненно необходимо смотреть на нее и видеть Алекса – я хотела маленького Алекса. Но она походила на меня, на мою мать. Я дала ему возможность выбрать для девочки имя, чтобы всегда помнить, что она – дитя Алекса. Алекса, которого я люблю. Я всегда хотела Алекса и только Алекса.
* * *
Самой тяжелой была первая неделя. После отъезда из «Маршз» ей удавалось скрывать от всех свои припадки глупого смеха. Порой она одновременно испытывала облегчение, неверие и стыд – счастливые и печальные пароксизмы мысли: «Неужели это правда?». К началу второй недели тревога, снедавшая ее материнское сердце, несколько отпустила. Вполне достаточно для того, чтобы эти семь дней прошли с обычной скоростью, а не в замедленном, сюрреалистичном темпе пульсирующей скорби, вызванной отсутствием Ханны.
Сюзетта стояла босиком за кухонной стойкой, склонив голову и вчитываясь в какой-то рецепт. Волосы падали ей на лицо, и она убирала их за уши. На ней была свободная футболка, мягкая, как паутина, и закатанные до колен джинсы – молодежный наряд, соответствовавший ее настроению. Солнечный свет заливал сад, врывавшийся через открытую дверь ветерок ворошил разложенные на столе эскизы. Она расположила их там, чтобы оценить перспективу: вереницу открывавшихся с порога видов. На одних дверь была широко распахнута, на других зритель будто попадал через нее в какое-то другое место. Но когда Алекс вернулся домой из спортзала, поднялся наверх и принял душ, она ощутила вдохновение совсем другого рода и отложила их в сторону. Сдобные булочки с корицей, которые она намеревалась испечь. Это его немного развеселит.