. Сюзетта не могла позволить себе длительные душевные страдания и беспокоилась об отрицательном влиянии, которое оказало на ее организм мрачное внутреннее осознание того факта, что быть матерью Ханны – сплошная мука.
Илеостомический мешок над ней насмехался: «Благодаря мне ты станешь отвратительнее, чем когда-либо. Тебе придется иметь дело со средоточием собственных кишок и заботиться о том, чтобы пакет не переполнялся». Как изменить сложившуюся ситуацию, чтобы она не стала ее неизбежным будущим? Решение сидеть дома с ребенком не предполагало особых стрессов, и приняла она его отнюдь не из-за недостатка энергии или таланта.
Когда они только познакомились, еще до того, как у Алекса появилась собственная компания, она занималась дизайном интерьеров и была не меньшим экспертом в своем деле, чем он. Они на пару работали над одним проектом – два новичка, обожающих экологически чистые материалы, – потом подружились, стали партнерами и больше уже не разлучались. Но ненормированный график и вечные дедлайны сделали свое дело. Это были первые шаги в карьере Сюзетты. Когда ее жалкие внутренности стали вести себя непредсказуемо, амбиции начали улетучиваться как дым. Дерьмо, дерьмо и еще раз дерьмо.
Когда они обручились и Сюзетта переехала к нему, потребность в работе отпала. Сначала она надеялась понемногу работать из дома, но в основном лишь готовила, убирала и ждала возвращения Алекса. Болезнь Крона отпустила. Она вновь взялась рисовать – не просто элегантные и функциональные интерьеры, а более абстрактные порождения ее воображения. Основав компанию «Йенсен & Голдстейн», Алекс устроил ее консультантом на неполный рабочий день и позволил выбирать проекты, казавшиеся ей привлекательными. Она связала это с его стремлением вернуть ей здоровье.
А потом Сюзетта забеременела.
Она ожидала какого-то духовного откровения, но вместо этого беременность стала демаркационной линией, за которой ширилось ощущение потери. Потери себя. Потери Алекса как единственного и милого сердцу человека. Потери вновь обретенного здоровья.
Организм все больше истощался, с каждым днем она узнавала его все меньше и меньше. Ближе к середине срока, когда ей полагалось набирать вес и расти вширь, все его системы взбунтовались. Ее до такой степени измучили судороги и понос, что она прилагала героические усилия, чтобы во время беременности достаточно набрать в весе. Доктор Стефански посоветовал ей ежедневно принимать двойную дозу «Имодиума», но с этим средством, которое, по его словам, должно было здорово помочь, пришлось повременить: таблетки были слишком опасны, чтобы подвергать риску растущий плод. Истощение настолько ее изнурило, что они даже стали подумывать нанять постоянную сиделку на случай, если после родов ее здоровье не улучшится. Она надеялась, что ребенок появится на свет преждевременно – ничего страшного, если чуть раньше положенного срока. Она остро нуждалась в облегчении и медикаментозном лечении без оглядки на степень его токсичности.