Я тут же связался с Й. Молаком и опять настоятельно просил его сделать соответствующие выводы. В любом случае мы должны считать обыск серьезным предостережением. Если гестапо и не напало еще на наш след, то может его нащупать теперь. По моему мнению, следовало срочно принять меры, о которых мы договорились.
Товарищи согласились со мной, но считали, что у нас есть еще время для того, чтобы подготовить перемещение ЦК в другое место.
Однако дали себя знать новые подозрительные обстоятельства.
Мы упорно старались смонтировать рацию и наладить связь с Москвой. Но пока нам не удавалось добыть некоторые необходимые детали. Наконец удалось связаться в Раковнике с рабочим глоубетинской «Электры». Он обещал челаковицким товарищам достать нужные материалы или, если мы согласимся, смонтировать для нас рацию.
Пиларж сообщил нам, что договорился о встрече в Раковнике. Но на встречу в Раковник никто не поехал. Позднее нам стало известно, что вокзал в назначенный день оцепили гестаповцы.
От кого же гестапо получило эти сведения? Кто об этом знал? Молак, Вашек, Пиларж, Эда и я. Проанализировав обстоятельства и придя к выводу, что от этих товарищей гестапо не могло получить сведения, мы поручили Пиларжу разузнать подробности раковницких событий.
Почти одновременно мы узнали, что усилен так называемый «хозяйственный контроль» в Бероуне. Кроме того, в городе появилось много подозрительных личностей. В одном месте тебя встречает мотоциклист и расспрашивает, как проехать туда-то и туда, в другом, как будто случайно, попадаются на твоем пути незнакомые люди. И так везде: и у вокзала, и на берегу Бероунки.
Мы оказались в чрезвычайно трудном положении.
Взвесив все обстоятельства, я уже категорически потребовал выполнения решения пленума. Больше всего я настаивал на тщательном анализе причин ареста товарища Матейки, обыска дома и операции на вокзале в Раковнике.
Теперь я был твердо уверен, что товарищу Молаку необходимо немедленно сменить место жительства, товарищам Выдре и Коштялеку уйти в подполье, Карелу уехать в Пардубицкий район, а Эде поехать со мной в Прагу. Мне было ясно, что Бероун уже нельзя использовать как центр для нашей деятельности.
Мою точку зрения товарищи не разделяли.
Однако вновь поступил настораживающий сигнал. Приехала товарищ Файманова и рассказала, что ей удалось наладить связь в Праге с чешским агентом гестапо, который выразил желание сотрудничать с нами. Он передал ей, что гестапо в Бероуне напало на следы ЦК и хочет в ближайшее время ликвидировать его. Необходимо немедленно покинуть Бероун. Товарищ Файманова обещала меня познакомить с ним, как только я приеду в Прагу. Было бы очень полезно вступить в контакт с таким человеком. Он стал бы информировать нас о всех акциях, которые готовит против нас гестапо. «Ему можно доверять. Он произвел на меня хорошее впечатление», — твердила Милада.