«Слон вывезет!»#— весело думалось ему.
Доктор то и дело похлопывал его по плечу, не пряча довольного лица от ветра. Доктору было очень хорошо. Ему давно так не было хорошо.
«Какое чудо — жизнь!#— думал он, вглядываясь в метель так, словно видя ее впервые.#— Создатель подарил нам все это, подарил совершенно бескорыстно, подарил для того, чтобы мы жили. И он ничего не требует от нас за это небо, за эти снежинки, за это поле! Мы можем жить здесь, в этом мире, просто жить, мы входим в него, как в новый, для нас выстроенный дом, и он гостеприимно распахивает нам свои двери, распахивает это небо и эти поля! Это и есть чудо! Это и есть — доказательство бытия Божия!»
Он с наслаждением вдыхал морозный воздух, радуясь прикосновению каждой снежинки. Он во всей полноте, всем существом своим осознал мощь нового продукта — пирамиды. Шар и куб дарили радость невозможного, недосягаемого, чего нет и никогда не будет на земле, о чем человек грезит в самых затаенных, самых необычных снах: жабры, крылья, огненный фаллос, телесная мощь, перемещения в удивительных пространствах, любовь к неземным существам, совокупления с крылатыми чаровницами. Это радость сокровенных желаний. Но после шара и куба жизнь земная казалась убогой, серой, заурядной, словно лишенной еще одной степени свободы. Тяжело было возвращаться в мир человеческий после шара и куба…
Пирамида же словно заново открывала жизнь земную. После пирамиды хотелось не просто жить, а жить как в первый и последний раз, петь радостный гимн жизни. И в этом было подлинное величие этого удивительного продукта.
Доктор потрогал ногой пакет с пирамидами под сиденьем: «Червонец штука. Дороговато, конечно. Но стоит, стоит этих денег… А то место я вроде бы запомнил. Сколько же этот ротозей Дрёма потерял там пирамидок? Пять, шесть? А может, целый сундук? У них ведь сундуки продуктовыя, каждый специально обустроен для своего продукта — один для шаров, другой для кубов, а этот для пирамидок. Как они там в сундуке ловко уложены — без зазора, как монолит… Высокотехнологическое производство. Неужели целый сундук посеял? Сколько же там их? Двадцать? Сорок? Лежат теперь под снегом… Целое состояние…»
—#А вот, барин, и Посад!#— выкрикнул Перхуша.
Из метели надвинулись редкие избы Старого Посада.
—#Щас спросим дорогу!
—#Спросим, братец, спросим!#— доктор с силой хлопнул Перхушу по ватной коленке.
Самокат съехал со снежной целины на занесенную посадскую улицу. Во дворах залаяли собаки. Подкатили к одной избе. Перхуша спешился, стукнул в ворота. Доктор, сидя на своем месте, закурил, жадно втянул дым.